С 22 по 23 мая 2018 г. в отделе фольклора ИМЛИ им. А. М. Горького прошла конференция «Традиции во времени», посвященная памяти выдающегося фольклориста Виктора Михайловича Гацака (1933–2014). 

В приветственном слове академик А. Б. Куделин назвал участников конференции «научным сообществом Виктора Михайловича Гацака, которое он создавал в течение всей своей яркой, творческой жизни». Действительно, все 29 представленных докладов были посвящены научным проблемам, которые занимали центральное место в исследованиях профессора Гацака.

Профессор Лю Куйли в видеообращении к участникам конференции рассказал о полувековой дружбе с Виктором Михайловичем и о своем плане составить сборник в память о нем c целью укрепления научных связей между фольклористами России и Китая[1].

Пленарное заседание открыла Е. Н. Кузьмина (Новосибирск)[2] докладом «Эдиционные принципы сибирской фольклорной серии»[3], в котором подчеркнула ведущую роль В. М. Гацака в формировании концепции академической многотомной серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока» и разработке для нее основополагающих методологических принципов, отвечающих запросам современной науки. В томах cерии воплотился главный посыл В. М. Гацака: создать достоверную источниковую базу на основе выполнения такого важнейшего условия, как представление без искажения полифункциональности фольклора, воплощенного в единстве слова, действия и музыки. Активное внедрение в cерию мультимедийных технологий, на котором настоял В. М. Гацак, обеспечило изданию новые возможности для «многомерного постижения фольклора». Личное участие В. М. Гацака в осуществлении текстологических «процедур издания» алтайских героических сказаний[4] является для отечественной фольклористики высочайшим примером «микро- и макротекстологии» (по Д. С. Лихачеву) национального материала. Так, именно В. М. Гацак впервые обратил внимание на двухслойное исполнение эпоса шорцев, при котором чередуются пение и тирада. Ученый предложил авторскому коллективу шорского тома осуществить нотную расшифровку звукозаписи всего текста «Кан Перген», записанного на магнитную пленку[5]. Реализация этой идеи, не имеющей аналогов в эдиционной практике, заложила новые основы публикации эпических текстов, имеющих фонозаписи.

З. Д. Джапуа (Сухум, Республика Абхазия) в докладе «О текстологии одной ранней записи песни абхазского нартского эпоса» проанализировал сюжет рождения героя из камня. В 1994 г. в личном архиве видного абхазского нартоведа А. А. Аншбы автор доклада обнаружил запись, осуществленную одним из первых абхазских филологов В. И. Кукбой от певца-сказителя Сейдыка Куарчиа в с. Лыхны Гудаутского р-на в 30-е гг. XX в.[6] Впоследствии Б. В. Шинкубой и К. С. Шакрылом были опубликованы две записи, текстуально очень близкие к данной песне. З. Д. Джапуа, системно сличив материал В. И. Кукбы с данными публикациями, предположил, что эти тексты являются не самостоятельными актами сказительского исполнения, а результатом обстоятельной редакторской работы, основным исходным источником которой и была обнаруженная З. Д. Джапуа аутентичная запись.

Т. В. Говенько (Москва) осветила вклад В. М. Гацака в изучение наследия академика А. Н. Веселовского, рассмотрев публикацию отрывков из лекций А. Н. Веселовского, подготовленную В. М. Гацаком для коллективного труда «Типология народного эпоса» (1975), и раскрыв особое значение статьи «Академик А. Н. Веселовский — родоначальник исторической поэтики. К 150-летию со дня рождения»[7]. В данной статье Виктор Михайлович призвал восстановить несправедливо забытое в середине ХХ в. имя Веселовского и подготовить новые издания его трудов. Как отклик на этот призыв в отделе фольклора ИМЛИ РАН было издано несколько томов работ А. Н. Веселовского и в 2016 г. проведена Международная научная конференция «Наследие Александра Веселовского в мировом контексте», приуроченная к 110-летию со дня смерти ученого.

В. Л. Кляус (Москва) в докладе «“Пошехонские истории” китайско-русских метисов Трёхречья (КНР)» проанализировал рассказы о «южанах» — дунганах, которые были переселены в 1950-х гг. в опустевшие после отъезда русских деревни и поселки Трёхречья, и показал в сюжетах, типологически напоминающих сюжеты народных анекдотов о пошехонцах, разграничение мотивов, основанных на реальных ситуациях и восходящих к фольклорным историям о глупцах.

В. И. Сырф (Кишинев, Республика Молдова) в докладе «Проблемы перевода гагаузских народных сказок на русский язык» уделил основное внимание вопросам сохранения национальной специфики оригинального текста посредством непереводимых элементов структурно-сюжетного характера — антропонимов, топонимов, междометий, тех или иных реалий бытовой культуры гагаузов, а также проблеме перевода ряда гагаузских сказочных формул (инициальных, медиальных и финальных) на функционально-эквивалентные, которые известны русской фольклорной традиции, особо подчеркнув тот факт, что в гагаузском фольклоре соединяются особенности восточной и западной народных культур.

Завершил пленарное заседание доклад Дж. Я. Адлейбы (Сухум, Республика Абхазия), в котором был обобщен опыт реализации возможностей и принципов экспериментального направления при изучении традиционной обусловленности сказки в ее живом воплощении, аспектов системности и взаимосвязи поэтики, а именно: сюжетно-повествовательных, интонационных, визуально-игровых и т. д., — на основе использования метода повторных записей текстов[8]. По данным Дж. Я. Адлейбы, важными стилеобразующими факторами повествования в волшебной сказке, наряду с формульной стереотипией, являются неформульно-повествовательная стереотипия и стереотипия интонаций, жестов и мимики, другими словами.

Далее работа конференции проходила в двух секциях, первая из которых «Этнопоэтический подход в изучении типологии фольклора (теория «этнопоэтических констант»)» открылась докладом Т. Г. Басанговой (Элиста) «Богатство и бедность в калмыцких бытовых сказках». Исследовательница проанализировала фольклорное содержание понятий «богатство» и «бедность» в одной жанровой традиции и раскрыла такую характеристику этих двух социальных статусов в народных представлениях, как непостоянство: любой богач может стать бедняком и наоборот. 

Доклад Ц. Б. Селеевой (Элиста) «“Джангар” в версии Ээлян Овла: тема и формула в эпическом сказительстве» был посвящен анализу репрезентативного цикла эпических песен, которые были разновременно зафиксированы собирателями Номто Очировым в 1908 г. и В. Л. Котвичем в 2010 г. от выдающегося сказителя Ээлян Овла и продолжили свое активное бытование в живой устной традиции ойратов Синьцзяна. По словам исследовательницы, формульный стиль и устойчивый фонд эпических тем представляют ту реальную материю, опора на которую обеспечивает одновременно овладение сказительским искусством в рамках устной традиции и возможность многократного воспроизведения и обновления песенной эпики при поддержании ее содержательной и художественной стабильности. 

В докладе «Стилевые константы в песнях “материнской” и “переселенческой” традиций» Е. В. Миненок (Москва) показала, каким образом такие стилевые константы, как распев гласных и сохранение диалектных слов в песенной речи, остаются своеобразными маркерами, по которым носители «материнской» традиции опознают музыкальные образцы, записанные от носителей «переселенческой» традиции как «свои».

Работу секции 23 мая открыла Э. Г. Рахимова (Москва) докладом «Образ Змееборца в калевальских рунах и заговорах (манифестация эпической универсалии)», в котором особо отметила, что еще при изучении романского эпоса с компаративных позиций В. М. Гацак выявил стереотипность образа змееборца и обнаружил иноэтнические схождения в сюжетно-персонажном фонде балканского эпоса; так, Йоргован-змееборец и охотник владеет уздечкой из змеенышей[9], и эта деталь подчеркивает власть эпического персонажа над миром хтонических рептилий, которая позволяет ему осуществить высшее героическое предназначение — истребление змей и прочей нечисти. По словам исследовательницы, в карело-финском эпосе универсальный топос змееборчества реализуется иначе: герой обладает властью над пресмыкающимися, но не использует ее для избавления мира от нечисти. Бесконфликтное взаимодействие героя, воина и знахаря с чудовищами объясняется тесной межжанровой сопряженностью героико-мифологических и заговорно-заклинательных рун, зачастую входивших репертуар, общий для рунопевца и знахаря, или известных каждому из их односельчан.

К. С. Задоя (Дюссельдорф, Германия) и Е. Э. Будовская (Роквилл, США) в совместном докладе «Закарпатские рассказы о волке-оборотне» рассмотрели два сюжета о волке-оборотне, распространенные на Закарпатье и прилегающих к нему территориях. Первый сюжет: человек-двоедушник превращается в волка: муж в образе волка нападает на жену во время полевых работ, некоторое время спустя жена опознает его по ниткам, застрявшим между зубами. Второй сюжет: человека превращают в волка против его воли при помощи колдовства или посредством проклятья. В докладе проанализированы варианты каждого из двух сюжетов, роль элементов сюжета и связанных с ними верований в картине мира информантов, а также дискурсивные средства выражения значений, важных для определенных гендерно-возрастных групп. 

Доклад Т. М. Хаджиевой (Москва) «Повествовательные и поэтико-изобразительные константы карачаево-балкарского нартского эпоса» был посвящен поэтико-стилистическому анализу архаических сюжетов, мотивов и образов, позволившему проследить эволюционную трансформацию многих из них. В завершение работы секции Т. С. Канева (Сыктывкар) выступила с докладом «Игровая песня “Хрен”» в коми и севернорусских традициях: варианты и трансформации (на материалах ФА СГУ им. Питирима Сорокина)». Своеобразный вариант-«трансформер» песни обнаруживается в репертуаре усть-цилемской «горки», где сюжет покупки «редечки» у «бабушки», родственный группе произведений «Хрен», узнается в чинном орнаментальном хороводе; варианты, бытовавшие у коми, интересны присоединениями к основным сюжетным элементам мотивов плясового характера.

Секция «Динамика фольклорных традиций во времени» открылась 22 мая докладом Г. Р. Хусаиновой (Уфа) «Эпическая традиция во времени (на материале башкирского сказания “Кузыйкурпяс и Маянхылу”)». В котором было отмечено, что в башкирском фольклоре ученые признают существование двух версий данного эпоса с многочисленными вариантами: «Кузыйкурпяс» в версии Т. Беляева известен в двух вариантах, записанных в 1956 и 2017 гг.; «Кузыйкурпяс и Маянхылу» в версии Г. Саляма имеет более 30 вариантов. Исследовательница предложила разделить записи на четыре хронологических периода (начало XIX в., 30-е гг. XX в., 60-е гг. XX в. и XXI в.) и продемонстрировала динамику изменения эпического сказания на протяжении ста лет: его самая ранняя запись датируется 1812 г., а последняя — 2017 г. 

А. А. Иванова (Москва) в докладе «Авантекст — текст — сверхтекст: к проблеме морфологии живой фольклорной традиции» продемонстрировала несколько таксономических уровней структурной самоорганизации фольклорной культуры: авантекстовый, текстовый и сверхтекстовый. По ее мнению, жизнестойкость идиолектной и локальной традиции напрямую зависит от умения исполнителя (профессионала и/или любителя) работать одновременно со всеми уровнями; соответственно признание этого факта позволяет по-новому взглянуть на онтологию фольклорного текста, его жанровый статус, способы архивации в памяти и межпоколенной трансмиссии, характер творческого процесса, этапы «эрозии» фольклорного идиолекта. 

В совместном докладе Ю. И. Чаптыковой и Л. В. Челтыгмашевой (Абакан) «Проблема вариантов мифологического рассказа о двух духах-хозяевах огня в хакасском фольклоре» были представлены результаты анализа фольклорных нарративов, записанных в 2016 г. в Таштыпском и Аскизском районах Хакасии преимущественно от исполнителей, родившихся в 1930–1970 гг.  

Доклад А. Л. Топоркова (Москва) «Эпизод из истории русской фольклористики: записи Г. И. Парихина в собрании И. П. Сахарова» был посвящен подборке писем и фольклорных материалов, присланных в 1839 г. И. П. Сахарову (1807–863) купцом из г. Тихвина Григорием Ивановичем Парихиным, которые позднее были частично опубликованы в сборниках Сахарова «Сказания русского народа о семейной жизни своих предков» и «Песни русского народа». Сверка текстов показала, что Сахаров существенно правил и сокращал заговоры, которые присылал ему Парихин, однако письма из г. Тихвина представляют интерес и как образец литературных вкусов провинциальной купеческой среды 1830-х гг., и как пример смешения стилей деловой переписки и романтической художественной прозы в духе А. А. Марлинского.

Секция продолжила работу 23 мая. Открыл заседание доклад С. В. Алпатова (Москва) «Формулы неисчислимого в европейских этнопоэтических традициях». Согласно концепции исследователя, формулы неисчислимого, являясь разновидностью формул невозможного, входят в общий идейно-стилевой фонд топосов мирового фольклора и литературы и функционируют в европейских этнопоэтических традициях от античности до Нового времени в составе текстов разных эпических, лирических и паремийных жанров. В докладе была предложена как типологическая классификация формул неисчислимого, так и характеристика историко-культурной специфики конкретных формул в отдельных славянских и западноевропейских поэтических традициях. 

Е. Э. Хабунова (Элиста) в докладе «Эпос “Джангар” в Калмыкии, Западной Монголии и Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая: динамика традиции и прогнозы» подчеркнула, что эпос «Джангар» до конца прошлого столетия среди калмыков и ойратов Монголии и Китая исполнялся в рамках «освященной веками традиции», семейственность школы обеспечивала преемственность. Сравнительный анализ разновременных записей позволяет увидеть динамику развития традиции в указанных регионах: калмыки, строго соблюдая запреты на изменение текста предшественника, сохраняют книжную версию эпоса; синьцзян-ойратские туульчи привносят в эпос новые модели текстообразования, тем самым способствуя разрушению традиционной модели сюжетосложения эпоса. Слабую надежду на продуктивность эпоса в рамках традиции дают материалы туульчи из северо-западного района Монголии. Они структурируют свой нарратив, не нарушая сюжетную канву, используя мотивно-формульный фонд и художественно-изобразительные средства сказителя-предшественника, воспроизводя свой текст в соответствии с диалектными особенностями ойратского языка. Сохранению механизма сложения эпоса способствуют этнопоэтические константы и другие устойчивые конструктивные элементы, цементирующие текст. 

С. П. Сорокина (Москва) в докладе «Фольклорная традиция черниговского села Воронеж в 1910–1930-е годы» дала характеристику традиции села в том ее виде, в каком она бытовала в указанный в названии период и была зафиксирована собирателем-краеведом Абрамовым, материалы которого показывают, как жанры фольклора в этот период распределялись по возрастным группам, какие жанры уходили из бытования и становились частью народной памяти; в то же время записи Абрамова позволяют увидеть, какие изменения происходили в локальной фольклорной традиции в этот период, какие новообразования входили в репертуар, с какими социальными факторами это было связано. 

Тему изменений в локальных традициях продолжил доклад Ю. А. Крашенинниковой (Сыктывкар) «Престольные праздники пос. Кажым: к вопросу о внутренних ресурсах фольклорной традиции», основанный на экспедиционных записях 2010–2017 гг., сделанных от русского населения заводского поселения Кажым Койгородского района (его появление в Республике Коми связано с открытием железорудного промысла в середине XVIII в.). Анализ исторических и фольклорных данных о местных престольных праздниках демонстрирует разную степень их сохранения в современной местной культуре: забвение — празднование малой группой жителей — общий сельский праздник. На материалах, связанных с днем Николая Чудотворца, автор доклада показала возможности и потенциал традиции, связанные с восстановлением народных представлений о празднике как престольном, а также прокомментировала действия, предпринимаемые православной общиной и сельской администрацией: молебен с водоосвящением, посещение культового места и местночтимой святыни, окропление святой водой домочадцев, домашних животных, жилых домов, хозяйственных построек, общественные гулянья, — благодаря которым фольклорное явление в весьма короткий период приобретает признаки престольного сельского праздника. 

В докладе Е. В. Петровой (Ноябрьск) «Пространство и время свадьбы горных мари» был проанализирован центральный образ мифологической картины мира мари — понятие «Шудыр», что переводится с марийского языка как ось, веретено, Полярная звезда и соотносится с этнонимами «шудцы», «шуд», «чудь», а также с названиями деревень-общин горных мари «Шудырмары» — «Люди Полярной звезды». По мнению исследовательницы, в свадебном обряде горных мари посредством различных образных кодов зашифрован важнейший для этноса миф о браке земного юноши с Небесной Девой; сюжет и мотивы этого мифа проецируются не только на архитектонику всего свадебного обряда, локализацию групп родственников жениха и невесты, но и просматриваются в музыкальных конструкциях обряда. 

В докладе Е. А. Самоделовой (Москва) «Фольклорная картина мира в селениях долины р. Толшмы (по экспедиционным материалам в Тотемский р-н Вологодской обл. в 2017 г.)» проанализирована система фольклорных жанров, бытовавших во второй половине XX в. в с. Никольском[10] и соседних деревнях. По мнению докладчицы, семейные традиции, мировоззренческие черты общинного жительства, специфика северновеликорусского говора и местные этнографические объекты, включая уникальные планы деревень, особенности устройства севернорусского дома-двора и предметы крестьянского быта, также повлияли на локальные черты «картины мира» жителей долины р. Толшма, притока р. Сухоны. 

Ж. М. Юша (Новосибирск) в докладе «Мотивы благопожеланий в свадебной обрядности тувинцев Китая, России и Монголии: общее и особенное» раскрыла основные обрядовые функции традиционных благопожеланий — обязательных словесных формул алгаар/алгыш-йорээл, которые имеют устойчивую композиционную структуру и адресную направленность: наделение новобрачных положительными качествами, «программирование» в структуре ритуала и «моделирование» будущей благополучной жизни молодоженов. В сравнительно-сопоставительном аспекте автором доклада были проанализированы мотивы свадебных благопожеланий, характерные для каждой этнолокальной тувинской группы; общие и специфические признаки этих мотивов; охарактеризованы их семантическая направленность и присущий им мифологический подтекст. 

Завершил секцию доклад В. Ф. Шевченко (Москва) «К проблеме паспортизации и текстологии публикаций фольклорно-этнографических материалов: песни, изданные М. Извощиковым в 1900 г.», в котором автор на примере архивных разысканий фольклорно-этнографических материалов, собранных для РГО в 1848 г., но находящихся в Государственном архиве Ульяновской области, показал, насколько могут быть изменены паспорта опубликованных ранее и ставших классическими текстов, восстановлен их первоначальный вид, скорректирован «портфель собирателя» и определены его исследовательские, публикаторские и редакторские принципы.

23 мая также были прочитаны еще четыре доклады в рамках работы секции: «Проблемы перевода фольклорных текстов на другие языки». 

М. Н. Филимонова (Москва) в докладе «Реалии в переводе сказки С. Т. Аксакова “Аленький цветочек” на английский язык» продемонстрировала негативные примеры перевода лексем, которые не имеют в английском языке эквивалентов и замещаются переводчиками не соответствующими замыслу автора словами, в результате чего порождается множество семантических, лексических, грамматических и других искажений, приводящих к неверному восприятию произведения англоязычным читателем. Проведя сравнительный анализ всех известных переводов сказки Аксакова на английский язык, докладчица предложила ряд своих решений данной проблемы. 

Ю. В. Лиморенко (Новосибирск) в докладе «Проблемы перевода фольклорных текстов на русский язык: лексико-тематическая группа “оружие и доспехи”» на материале, собранном исследовательницей в ходе подготовки к изданию томов двуязычной академической серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока», рассмотрела стилистические и историко-этнографические аспекты перевода лексических единиц, обозначающих различные виды оружия и доспехов. По предложению докладчицы, результаты ее исследования могут быть использованы при подготовке научных изданий фольклорных памятников с русским переводом, а также при составлении словарей языка фольклора. 

Т. А. Новикова (Москва) в докладе «К проблеме передачи русских фольклорных реалий на английский язык» подчеркнула, что переводчики, будучи посредниками не только между двумя языками, но и между двумя культурами, должны видеть и понимать скрытые в тексте смыслы, носящие культурный характер, и находить правильные лингвистические средства для передачи этой информации. Одним из видов таких культурных элементов являются слова, содержащие в себе отсылку к фольклору, в число которых входят названия уникальных персонажей и различных реалий из народных сказок, былин и сказаний, их перевод представляет особую трудность. В качестве наглядных примеров докладчица привела лексемы из сборника рассказов И. С. Тургенева «Записки охотника». 

Завершил работу секции доклад А. С. Алексеевой (Москва) «Эволюция морфологической нормы русских рукописных заговоров XVII–XVIII вв.», в котором были представлены результаты анализа морфологической вариативности, проведенного на материале рукописных источников XVII–XVIII вв.; данный анализ проводился по набору параметров, релевантных при изучении текстов этого периода. Исследование А. С. Алексеевой показало, что, во-первых, русские рукописные заговоры написаны на гибридном церковнославянском языке, а во-вторых, к XVIII в. формируется новая тенденция в области морфологии: «гибридность» базируется на маркировано книжных вариантах преимущественно бинарных оппозиций.

В заключение работы конференции ее участники приняли единогласное решение о проведении один раз в два года Фольклорных чтений памяти Виктора Михайловича Гацака.

---

[1] URL: https://www.facebook.com/100005040100568/videos/978070079037653/UzpfSTEzMDMyMTkwMzg6MzA2MDYxMTI5NDk5... (дата обращения: 10.09.2019).

[2] Для участников конференции Евгения Николаевна привезла уникальный подарок от сибирских коллег — фоторолик с фотографиями Виктора Михайловича Гацака, положенный на «Песнь о богатыре Алтай Бучае», исполненную каем певцом из Горного Алтая Болотом Байрышевым (см. сноску 1).

[3] На сегодняшний день опубликовано 34 книги; в секторе фольклора народов Сибири Института филологии СО РАН готовятся еще 6 томов. Об апробированных методологических принципах в комплексной подаче уникального и все еще живого сибирского материала см.: [Кузьмина 2017].

[4] Алтайские героические сказания. Очи-Бала. Кан-Алтын / Отв. ред. тома В. М. Гацак. Новосибирск, 1997. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 15).

[5] Шорские героические сказания: Кан Перген. Алтын Сырык. Отв. ред. тома Х. Г. Короглы. М.; Новосибирск, 1998 (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 17).

[6] Оригинал рукописи хранится в Центре нартоведения и полевой фольклористики Абхазского государственного университета.

[7] Вестник АН СССР. М., 1988. N. 9. С. 121–130.

[8] Гацак В. М. Сказочник и его текст (к развитию экспериментального направления в фольклористике) // Проблемы фольклора. М.: Наука, 1975. С. 44–52.

[9] Гацак В. М. Восточнороманский героический эпос: исследование и тексты. М., 1967. С. 39–41.

[10] Здесь воспитывался в детском доме выдающийся русский поэт Н. М. Рубцов (1936–1971), в годы детства и юности гулял по окрестным деревням.

Сведения об авторе: 

Е. В. Миненок, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник отдела фольклора Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН

trewsd@yandex.ru