Работа выполнена при финансовой поддержке гранта РФФИ № 17-06-00066а

Аннотация: В статье проводится анализ структуры и содержания учебного пособия Н.А. Корфа «Наш друг» и воплощенного в нем педагогического подхода. Рассмотрено влияние другой отечественной и зарубежной учебной литературы 19 века и критическое переосмысление Корфом последней. Особый акцент делается на установках Корфа относительно предполагаемого читателя этой книги, которая адресована в первую очередь сельским учащимся и предназначается как подспорье сельскому учителю и родителю-крестьянину.

Ключевые слова: крестьянство, крестьянские дети, земские школы, учебное пособие, педагогические установки, просвещение, сельский быт, принцип наглядности, практическая польза

Summary: The author analyses the content and composition of N.A.Korf’s “Your Friend” reading book as well as the didactic approach embodied in it. The impact of other Russian and foreign 19^th century primers and Korf’s revaluation of them are discussed. Korf’s attitudes toward the suggested recipient of the book which is addressed mainly to rural children and is meant to offer possible aid to rural teachers and parents are stressed.

Keywords: Russian peasantry, rural children, reading book, textbook, rural school, didactic attitude, education, rural setting, visual method, expedience.

Название «Наш друг» подслушано нами у детей; 
они так называют книгу, которая им нравится. 
Много потрудившись над этой книгой, 
с самым искренним стремлением принести пользу, 
нам остается лишь желать, чтобы наш труд 
заслужил название «Нашего друга» у тех, 
для кого он предназначается.

                                              Бар. Н. Корф

И по характеру, и по условиям деятельности 
барон Н. А. Корф занимает совершенно особенное 
положение в ряду всех других русских общественных 
деятелей. Он представляет собою глубоко 
поучительный пример, как надо понимать 
нравственные обязанности привилегированных людей 
в отношении трудового населения, как много может 
сделать человек на пользу общую одним личным 
своим почином и самодеятельностью, если он 
вооружен как следует образованием, 
если он стоит на высоте понимания долга, чести, 
обязанностей и прав, если он верен 
своему призванию и стремлению.

Матвей Песковский, 

Барон Николай Александрович Корф (1834-1883) был выдающимся российским педагогом, просветителем и общественным деятелем. В середине 1850-х гг., получив образование, он поселился в деревне, где, неоднократно сталкиваясь с враждебным отношением со стороны чиновничества и прессы, много лет посвятил созданию земских школ и работал над усовершенствованием системы обучения крестьянских детей. «Мало сказать о бароне Корфе, что он был «истинно земским» человеком: как человек широко образованный, глубоко понимавший общественные и государственные пользы и нужды, он был народником самой «чистой воды» и «высокой пробы», - напишет писатель и педагог М. Песковский спустя десять лет после смерти Корфа. – «Барин по привычкам и воспитанию, человек утонченнейших изящных манер и вкуса, он не только посвятил всю свою жизнь заботам и думам о мужике, мужицком житье-бытье, мужицких интересах, но и большую часть своей славной 17-летней общественной деятельности провел непосредственно в крестьянской среде, в прямом общении с подрастающим и взрослым крестьянством, неустанно работая на пользу умственного и нравственного освобождения его» [Песковский 1893].

Помимо ряда публицистических статей в периодических изданиях на тему педагогики и образования, Н.А. Корф написал и составил пять полноценных учебных пособий, в том числе и книгу для чтения «Наш друг», которую неоднократно переиздавал, дополняя и редактируя. «Наш друг» имеет подзаголовок «Книга для чтения учащихся в школе и дома. Руководство к начальному обучению родному языку». Само название «Наш друг» уже свидетельствует об определенной установке автора по отношению к юному читателю: автор по отношению к ребенку не властный наставник, наделенный непререкаемым авторитетом, а скорее более опытный товарищ. А также в названии однозначно указывается, для каких форм обучения пригодна эта книга.

О предназначении своей книги и способе обучения по ней Корф подробно пишет в предисловии. Там же он излагает и обосновывает свою концепцию детских учебных развивающих пособий. Он против «машинального» чтения и за сознательное (чтобы ребенок в процессе чтения текстов не только упражнял навыки грамоты, но и понимал прочитанное и желательно с пользой для умственного и духовно-нравственного развития). Однако Корф против «различных нравоучительных рассказов», «еще никого ничему не научивших» [Корф 1871: i]. Он пишет об осознании системой народного образования необходимости книги, «которая открыла бы глаза ребенку на окружающий мир вместо того, чтобы держать его в заколдованном круге нравоучительных похождений «Саши и Пети»» [Ibid]. Такие «поучительные истории» были дежурным дидактическим приемом и во времена Корфа, и до сих пор, пожалуй, до конца не изжиты.

Корф, помышлявший о таком учебнике, который был бы пригоден как для школьного, так и для домашнего начального обучения, отмечает в связи с этим достоинства «Родного слова» К.Д. Ушинского [Ушинский 1905, 1909] по сравнению с более ранними попытками создания подобных пособий. ««Родное слово» изгоняет скуку и уныние из классной комнаты; оно развивает ум и сердце дитяти; оно ставит природу с ее неисчерпаемыми богатствами на место того скудного мира детских похождений, на которых вскармливали детей до тех пор» [Ibid: i-ii]. Он и хвалит Ушинского, и похоже, в то же время и критикует, хоть и не столь явно. По крайней мере, отдавая дань уважения "Родному слову" и во многих отношениях ставя его «концепцию» в пример, Корф вместе с тем старается избежать тех недостатков, которых не лишено, с его точки зрения, пособие Ушинского. Как и Ушинский, он перемежает тексты для чтения перечислениями различных обиходных предметов, подчеркивая при этом, что и сам структурный принцип «перечислений», и содержание «перечисляемого» не Ушинским придуманы, но позаимствованы и им, и Корфом из «тех же немецких источников, откуда они были однажды взяты и затем стали принадлежностью всякой книги для чтения» [Ibid: xiv-xv]. Но при этом Корф замечает, что «в «Родном слове» перечисляемые предметы стоят вне всякой связи со статьями для чтения, им предшествующими и за ними следующими. Нам казалось более целесообразным, чтобы перечисляемые предметы были неразрывно связаны с прочитанною статьей; вот почему мы перед статьей «Книга» перечисляем учебные вещи, под статьей «Овца» травоядных животных и т.п. При таком размещении перечислений предметов самые перечисления часто являются средством утвердить в сознании учащегося понятие, к усвоению которого подготовляет его изучение, по статье книги, одного образца из известного разряда предметов, перечисляемых под сатьею» [Ibid: xiv]. Что же касается самих наименований, включенных в «перечисления», многие из них Корф непосредственно взял из «Родного слова», о чем сообщает в Предисловии, указывая на то, что для закрепления материала необходимо повторение и что по учебнику Ушинского они «могли быть пройдены не вполне толково неподготовленным учителем» [Ibid], но кроме этого добавил еще более сотни новых «перечислений» «с целью разъяснения пройденного и обогащения учащегося новыми понятиями и новыми словами» [Ibid: xv].

Очевидно, в подходе Корфа больше логики, нежели в способе компоновки текстов, избранном Ушинским, который чем-то напоминает структуру многих популярных или даже развлекательных источников, столь модную в наши дни, когда читатель / зритель сталкивается со своего рода «нарезкой» или «салатом» из нескольких разбитых на мелкие части и не связанных друг с другом сюжетов. Очень большие сомнения вызывает полезность такой организации информации для когнитивной сферы взрослого адресата, что же касается ребенка, которому сложно долго удерживать внимание на одном предмете, возможно, для него метод «салата» и правомерен. Утомленному вниманию последнего новой темой дается «новый импульс». И здесь как раз следует принимать во внимание, что «Наш друг» замышлялся Корфом как следующая обучающая ступень после «Родного слова» и последнее адресовано более юному читателю, нежели книга Корфа: у ребенка девяти-двенадцати лет лучше сформированы навыки концентрации, нежели у семи-восьмилетнего, более развит сознательный интерес и мышление более системно, его не требуется постоянно отвлекать и развлекать.

Давая высокую оценку «Родному слову» Ушинского, Корф, однако, с меньшим восторгом отзывается о «Детском мире» того же автора. «Тщетно станете вы искать в «Детском мире» той свежести, которою дышит всякая строка «Родного слова»» [Ibid: iii]. Автор справедливо указывает также на пробел между адресованным самому маленькому читателю «Родным словом» и «Детским миром», предназначенным для классного обучения и являющимся, по его мнению, учебником, а не «книгой для чтения». Также он подчеркивает различия в уровне первичной подготовки у детей, проходивших начальное обучение дома, и у ребят, получавших его в «народной школе». Первые оказываются в лучшем положении по сравнению со вторыми на том этапе, когда им пора приступать к основному школьному обучению. «Нашего друга» Корф задумывал и как пособие для обучения детей девятилетнего возраста из преуспевающих классов, и как пособие для детей лет 11-12 из крестьянской среды (учитывая, что в силу очевидных социальных причин умственное развитие городских детей опережает таковое у сельских). На это указывает и подзаголовок «Нашего друга» - «Книга для чтения учащихся в школе и дома» (Курсив мой – Ю.А.). И что касается «Детского мира», то ученики «народной школы» не готовы к освоению его обучающего материала, считает Корф. А сам «Детский мир», с его точки зрения, содержательно весьма далек от реальности повседневной жизни ребенка, особенно сельского жителя. Например, «статьи «Детского мира» по естествоведению всего менее останавливаются на отношении животных к человеку» [Ibid: ii]¹. Знакомство с этой книгой принесет ему мало практической пользы и практических знаний. «Есть ли у нас для окончившего курс в народной школе такая книга, которая посредством ознакомления его с окружающим миром, повлияла бы на улучшение его материального и нравственного быта? Такой книги нет!» [Ibid: iii]. И вот этот пробел, эту «пропасть», по выражению Корфа, барон и пытался заполнить, создавая пособие «Наш друг», которое, по уверениям самого автора, «разнообразно и по возможности исчерпывает все вопросы, решение которых необходимо тому, для кого начальная школа остается первою и последнею ступенью всего образования» [Ibid: х].

Тематически Корф намеренно сосредоточивается в первую очередь на тех сюжетах, что не понаслышке знакомы именно крестьянским детям: «Статьи для чтения, по содержанию своему, приноровлены к сельскому быту, воззрениям и потребностям крестьянина» [Ibid: iv].Однако автор рекомендует свою книгу и для обучения детей «достаточных классов», считая полезным для общего развития последних их приобщение к сельским реалиям: «Не будет беды в том, если и городские жители сблизятся с природою, жизнь которой ключом бьет в селе» [Ibid]. И речь здесь не только об общем развитии городского ребенка. Многим городским детям придется во взрослой жизни иметь дело, по долгу службы или же просто по воле судьбы, с деревенским укладом жизни – с его бытовыми особенностями, а также с деревенскими жителями, обладающими совершенно иным жизненным опытом и обусловленными этим опытом психологическими особенностями. «…Родители из высших слоев общества не упрекнут нас за то, что эта книга поможет детям их узнать русского крестьянина, рядом с которым приходится сидеть в земском собрании и на скамье присяжных заседателей» [Ibid].Очевидно, что Корф преследует здесь комплексные цели: он хочет психологически подготовить горожанина к общению с крестьянами, облегчить его собственную адаптацию к своего рода инокультурной среде, в то же время дав такое понимание этой среды, которое поспособствовало бы оказанию компетентной помощи ее представителям, позволило бы с профессиональных позиций позитивно влиять на качество жизни последних. Более того, по замыслу Корфа, сельский ребенок, изучая предлагаемое ему пособие, может послужить и транслятором знания взрослому, зачастую весьма и весьма непросвещенному, крестьянину! «Стоя лицом к лицу к безотрадной картине невежества народа, мы касались в книге таких предметов, которые многим, не наблюдавшим уровня развития народа, могли бы показаться излишними: мы объясняем в книге, что такое конверт, почта, аптека, календарь, рецепт. Дай Бог, чтобы скорее настало время, когда такие разъяснения станут излишними в книге, потому что семья будет хоть сколько-нибудь развивать сельского школьника. В настоящее же время они необходимы, так как школьник является проводником нового начала в собственной семье, учителем и проповедником, которого слушают старшие, вместо того чтобы поучать его» [Ibid: xi-xii]. Наконец, нельзя не заметить в целом западническую установку Корфа: когда он справедливо отмечает меньшую осведомленность сельского ребенка по сравнению с городским, речь идет об осведомленности в сфере урбанизированной западной жизни. Если же сравнить практические знания сельских и городских детей в сфере природы и деревенского быта – как ходить по траве, чтобы избежать укуса гадюки, как орудовать пилой или топором, дабы не покалечиться, какие ягоды или грибы ядовиты, а какие можно собирать и т.п. - несомненно, сравнение окажется в пользу первых. Но Корф видит своей задачей адаптировать именно сельского ребенка к неизбежно наступающей урбанизации – уже весьма заметной в те годы тенденции, - а не наоборот.

В настоящей публикации мы ставим перед собой задачу, сформировав представление о педагогических установках и приоритетах Николая Корфа, детально проанализировать структуру и содержание созданного им учебного пособия, его подход к компоновке обучающих материалов и попытаться понять, каким образом эти структура и содержание способствует решению тех просветительских и воспитательных задач, что ставил перед собой Корф, работая над своим пособием.

Структура книги. Книгу Корфа предваряет обширное предисловие, представляющее собой, с одной стороны, своего рода пояснительную записку, с другой – детальные, едва ли не пошаговые, методические указания взрослому (педагогу или родителю), как организовывать учебный процесс на основе предлагаемого пособия.

Статьи для чтения. Первый структурный компонент учебника – «Статьи для чтения». Это подборка коротких статей, посвященных объектам и явлениям физического мира (чернильница, овца, куриное яйцо, водка, чай, таракан, стекло, хозяйственная приходо-расходная книга и т.п.). При том, что, конечно, главная «целевая аудитория» - крестьянские дети, обучающиеся в сельских школах, Корф не ставит перед собой задачу передать всю полезную информацию на материале сельского хозяйства. Он предпочел «посвятить статьи преимущественно естествоведению, или мироведению в обширном смысле слова, в применении к сельскому быту и потребностям крестьянина» [Ibid: х].

Все статьи книги пронумерованы, но можно увидеть, что в оглавлении некоторые номера пропущены. Например, за номером 48 («Карась и карп») следует пункт 51 («Бобр») и т.п. Почему? Ответ содержится в самом оглавлении: в самом начале раздела автор приводит перечень основных христианских праздников, выпадающих на зимнюю часть учебного года. А в оглавлении в скобках дан комментарий: «Числа в скобках указывают на номера статей для чтения в книге» [Ibid: 1]. Т.е. в самом тексте нумерация будет без пропусков, просто после статьи, например, под номером 60 («Растительные масла») последует статья 61 – «Крещение Господне». Далее, под номером 62 – присутствующая в основном оглавлении статья «Щука». Правда, в некоторых случаях имеются связующие фразы. Так, статья «Бобр», которой предшествуют тексты о Рождестве и двунадесятых праздниках, начинается со следующий слов: «Дай нам Бог в новом году быть такими добрыми, умными и работящими, как бобр» [Ibid: 127]. Стоял ли определенный педагогический замысел за использованием подобной структуры? Какой логикой руководствовался Корф, перемежая подобным образом тексты об органическом мире текстами религиозными? И сможет ли ребенок без помощи взрослого разобраться в подобной инструкции, если и взрослый читатель вникает в нее не без определенного умственного усилия? Очевидно, что при работе ребенка с пособием рядом с ним должен сидеть старший наставник – родитель или педагог. Последнему и адресована инструкция, в повествовательной форме изложенная в предисловии, где автор описывает и обосновывает структуру пособия. Например, знакомство с определенным классом понятий (скажем, отряды животных) осуществляется через краткие описания нескольких отдельных представителей, при том что в описания разных представителей включены указания на разные, общие для рассматриваемого класса, признаки. Так, «читая статью о селедке, преподаватель может удивиться, что в статье не упомянуто о плавниках у рыбы. Между тем как о рыбах в книге три статьи <…>, и только по прочтении статей о селедке, короне² и щуке ребенок получит полное понятие о строении тела рыбы; это понятие разовьется в нем мало-помалу из сведений, сообщаемых ему по крупинкам и приводимых в стройное целое посредством учительских бесед, помещенных в книге» [Ibid: xi].

Каждая статья сопровождается письменными задачками двоякого рода. Первый тип развивает навык грамотного и складного письменного изложения ребенком своих мыслей. Второй – навык правописания: ребенок копирует приведенные в задачах тексты или же исправляет намеренно допущенные в некоторых из них ошибки, что помогает усвоить правила. Копирование при этом не должно быть механическим, а должно способствовать усвоению грамматики, поэтому задания состоят, например, в выписывании из текста лишь слов, содержащих определенную букву алфавита или состоящих из определенного количества слогов. Таким образом, ученик и упражняет внимание, и запоминает орфографические правила, и вникает в принципы словообразования. Содержательно же эти задачки следуют за тематикой статей и бесед. Всего, таким образом, в книге содержится 240 задач, соответствующих 120 входящим в нее статьям. Первые задачи совсем просты, и Корф включил таковые сознательно: прежде чем формировать и совершенствовать сложные и частные навыки, ученик должен научиться концентрировать и удерживать внимание на текущем занятии, развивая усидчивость и самодисциплину.

Упражнения. Дальше еще головоломнее. Точнее, так может показаться на первый взгляд, однако стоит вникнуть в структуру раздела и стоящий за ней замысел, и станет понятно, что автор-составитель в высшей степени логичен и последователен. Второй структурный раздел, вынесенный в оглавлении особым заголовком (под пунктом II), - перечень «умственных упражнений», не снабженный указанием на страницы, но предваряемый все той же фразой (с некоторыми вариациями она будет повторяться и в последующих разделах): «Числа в скобках указывают на номера статей для чтения в книге». То есть в книге мы найдем данное упражнение внутри статьи с соответствующим номером, однако по номеру страницы мы его искать не можем, мы должны сначала найти в оглавлении соответствующую статью, и только там будет указан номер страницы. Например, «(14). Предмет естественный, предмет искусственный». Значит, следует искать в оглавлении раздела «Статьи для чтения» номер 14. Мы увидим, что это статья «Кошка», которая находится на странице 27. Там и следует искать упражнение на тему искусственных и естественных предметов. Иными словами, это, по сути, указатель, как и перечень христианских праздников, и очередная выделенная в оглавлении структурная часть (III) – «Перечисления под статьями для чтения», т.е. перечень приводимых в книге списков объектов определенного класса – учебные вещи, минералы, посуда, дикие животные и т.п. Однако каждое из упражнений повторяется в книге четыре раза, тогда как в оглавлении ссылка дана только на ту страницу, где оно встретится впервые. Правда, в конце перечня упражнений помещен короткий комментарий, гласящий, что почти каждое упражнение читатель найдет в книге еще три раза под дальнейшими 90 статьями (этот принцип подробно оговаривается автором в Предисловии – Ibid: xiii). В соответствии с замыслом Корфа эти упражнения ученик должен выполнять самостоятельно (например, пока учитель занят с учениками другого класса), и их нет необходимости искать и выполнять сами по себе, в отрыве от чтения предшествующей статьи, и это Корф подробно аргументирует в предисловии, где дает детальные пошаговые указания учителю, как вести урок по тому или иному параграфу книги, вплоть до того, в какой момент и в какой формулировке задавать ученику вопрос по книге, кого из детей в какой последовательности вызывать «к доске» и т.д. Целесообразность всех этих предписаний обосновывается Корфом в том же Предисловии. Например, если опрашивать детей по порядку, как они рассажены за партами, рассуждает он, каждый будет знать, когда придет его очередь, а до этого момента позволит себе отвлечься и расслабиться. Если же ты не представляешь, в какой момент спросят именно тебя, ты будешь собран и сосредоточен в каждый момент времени. «Все внимательны» [Ibid: хii]. Поэтому Корф рекомендует спрашивать учащихся «вразнобой». Обосновывает он также и предпочтительность того, чтобы дети отвечали сидя: подъем с места каждого ученика отнял бы много классного времени, к тому же ученик, вставая, потерял бы глазами прорабатываемый фрагмент страницы книги и вынужден был бы заново его искать. Подобного рода методических рекомендаций Корф дает очень много.

Так как в земской школе, как правило, вся учебная программа велась одним педагогом, перед которым стояла сложная задача передать знания из самых разных сфер детям различного возраста, столь подробные инструкции учителю, по убеждению Корфа, были необходимы. Методика составления «Нашего друга», а также работы педагога с нею продумывалась Корфом до мелочей. Учитывались при этом и организация учебного процесса в земской школе, и нагрузка учителей и учащихся, похоже даже, что Корф, составляя пособие, рассчитывал время, проводимое детьми каждого класса с учителем, и время, отведенное на их самостоятельные занятия, т.е. подходил к созданию книги с позиций методиста. В Предисловии можно найти инструкции, касающиеся как общей стратегии, так и мельчайших частностей педагогического процесса – сколько времени отводится на каждое из заданий, в какой последовательности эти задания предлагать (и почему) и т.п. Прописываются чуть ли не интонации, с которыми учитель должен произносить свои вопросы, задания, замечания... Такие рекомендации могут показаться излишне дотошными нашим образованным современникам, однако вспомним, что культурный контекст, в котором создавал свое пособие Корф, предполагал острый дефицит квалифицированных педагогических кадров, особенно на селе. Подчас заниматься с детьми в земской школе приходилось людям, не имевшим достаточного образования, вспомним к тому же, что пособие предназначено и для домашнего обучения, которое, возможно, падало на плечи родителей. В обоих случаях подобные развернутые указания были просто необходимы. И нельзя не восхититься тем, сколь ярко в подходе Корфа к составлению «Нашего друга» проявилась бесконечная забота и об обучающемся по нему ребенке, и о взрослом – родителе или педагоге – опосредующем учебный процесс. Корф пытался сделать все возможное, чтобы для первого этот процесс был максимально плодотворным, а для второго – посильным. Иными словами, он стремился, чтобы как можно меньше методически сложных и в то же время трудоемких педагогических задач довелось решать преподавателю, на последнего возлагалась в первую очередь задача технического воплощения разработанного Корфом подхода. Ведь уроки книги настолько подробно расписаны³, что даже если преподавать по книге стал бы абсолютно неподготовленный человек – каковую возможность и брал в расчет Корф, продумывая ее содержание, – занятие все равно принесло бы свои педагогические плоды. При этом все написано так, что в моменты, когда взрослого наставника нет рядом, ученик, читая книгу, как бы продолжает слышать его голос.

Беседы. По тому же принципу, что описан выше, составлен указатель к разделу IV– «Сведения, сообщаемые беседами в связи с теми статьями для чтения, которых беседы касаются». Только здесь нумерация соответствует уже не номерам статей основной структурной части, но номерам бесед, входящих в состав тех или иных статей. Например, если мы видим, что под пунктом 34 – сведения о судопроизводстве, значит, их следует искать не в статье 34, но в беседе 34. А беседы в особый указатель не вынесены, их обнаружишь лишь в процессе чтения, в самом тексте…

Зато методические рекомендации по работе с «беседами» весьма обстоятельно изложены в Предисловии. Беседы задуманы Корфом как проработки в диалоге с преподавателем знаний, предоставленных в предшествовавших статьях. Для каждой из бесед он заготовил и набор вопросов на усвоение прочитанного, которые учителю следует задавать ученикам. Автор предполагал, что каждая беседа должна длиться один час и следовать за тремя пройденными уроками чтения. Таким образом, если за одну неделю учениками прочтены шесть статей, то получается по две беседы в неделю. Содержание бесед постепенно усложняется: если первые организованы вокруг непосредственного содержания соответствующих им статей и включают лишь простые вопросы на усвоение информации, то более поздние заставляют ученика напрячь свой интеллект, применив операции сравнения, обобщения, пытаясь установить причинно-следственную связь между явлениями. Например, ученику может потребоваться применить навык, полученный в одном уроке, к анализу предмета, познанного в другом. Если, скажем, понятие круглого вводилось через мяч или глобус, то беседа может включать вопрос, какой формы человеческая голова. Или если представление о неотъемлемых и вариативных признаках предмета давалось на примере сосуда для питья, который непременно должен иметь замкнутую полость внутри, однако может быть разного размера, быть с ручкой и без и сделан из различных материалов, то вопрос на понимание этой логики будет касаться, например, разграничения устойчивых характеристик строения тела лошади, таких как копыта (как необходимого признака), и конской масти (как варьирующего признака). То же и про других животных. Например, «Необходимо ли, чтобы утка была белая?» [Ibid: 92]. «Необходимо ли, чтобы бабочка вышла из куколки, или возможно иное ее превращение? <…> Составляет ли превращение необходимый или только возможный признак насекомого? А отсутствие костей и красной, теплой крови?» [Ibid: 266].

Корф настаивал также на наглядности учебного процесса. Он призывал учителя по возможности приносить в класс и демонстрировать детям те объекты (или их изображения), которым посвящены статьи и беседы книги (подчеркивая, что большинство этих предметов представлены в повседневной жизни и учитель без труда найдет образцы для показа, в противном же случае их рекомендовалось заменять соответствующими картинками).

Диктовки. Блок V– «Диктовки. Уроки правописания». Здесь цифры в скобках соответствуют лишь номерам диктовок, страницы их не указаны. При этом в указатель помещены номера лишь тех диктовок, которые закрепляют то или иное новое правило. Правил не так много, и Корф не ставит своей целью обучить ребенка писать грамотно, да и не факт, отмечает он, что и сам сельский учитель стопроцентно грамотен. Корф видит своей задачей лишь научить ребенка не делать самых грубых и вопиющих ошибок на письме.

Следующие разделы (и соответствующие им пункты оглавления – VI, VII, VII) – Хрестоматия (отрывки из произведений классиков русской литературы), Таблицы и Молитвы уже перечисляются в оглавлении в том же порядке, в котором они следуют в книге. Хрестоматия содержит 20 стихотворений двадцати разных авторов, отобранных по принципу краткости и доступности для запоминания. Корф остановил свой выбор именно на стихотворных произведениях, основываясь на том наблюдении, что детям нравится читать и заучивать стихи, нет нужды заставлять их это делать. И конечно, Корф придавал поэзии «большое воспитательное значение, признавая за нею существенное влияние на воспитание ума и сердца» [Ibid: xxv]. Таблицы, которые Корф счел полезными для сельского ребенка, - это таблица умножения и таблица мер и весов. Последнюю он снабдил примерами, которые могут пригодиться в быту. Что касается молитв, здесь Корф стремился избежать повторения молитв, приведенных Ушинским в Родном слове (как мы помним, Ушинским давались самые основные, т.е. часто произносимые, молитвы – Отче наш, Молитва Пресвятой Богородице и т.п.), и поместил в «Нашего друга» те молитвы, что читаются в христианские праздники, упоминаемые в текстах его учебника.

В итоге, «пройдя» весь учебник, ученик, с одной стороны, неоднократно повторит одни и те же темы, что поспособствует их прочному освоению («начальное обучение немыслимо без непрерывного повторения пройденного» [Ibid: xv], с другой же стороны, разнообразие «формата» прохождения этих тем делает эту задачу более осмысленной и увлекательной, в то же время развивая целый комплекс когнитивных навыков – память, воображение, способность к аналитическому суждению, внимание, умение сосредоточиться, аккуратность, - а косвенно и формируя определенные нравственные установки ребенка. И в целом структура пособия «Наш друг» такова: книга состоит из четырех больших частей, при этом первая из них, помимо специального своего содержания, содержит ряд тематических блоков, как бы разнесенных по всему тексту, вкрапляемых фрагментами в тех или иных местах основного блока. Можно вспомнить, что схожим способом структурирован и четырехтомник Эдварда Хьюса «Уроки чтения» [Хьюс 1855, 1855a, 1856, 1858], вышедший в 1855-1858 годы.

Тематическая направленность. Начало «Нашего друга» чем-то похоже на то, как начинается «Детский мир» Ушинского – описывается переход из дошкольного детства в детство школьное. Однако у Корфа, в отличие от Ушинского, здесь ни слова не говорится о долге. Родители решают отправить сына в школу для его собственного блага. И благодарит он не Бога, а родителей за то, что смог научиться уму-разуму! И детство в сюжете Корфа, который ни на минуту не упускает из внимания, что по книге будут учиться и крестьянские, а не только городские дети, в отличие от вводного рассказа Ушинского, не беззаботное: отправкой в школу мальчик освобождается от ряда домашних обязанностей. Если посыл Ушинского (и звучащий между строк, и выраженный прямым текстом) - ты должен учиться, то у Корфа иные акценты: ты больше не должен трудиться по хозяйству (для других), а можешь учиться и получать образование (для себя).

Нет у Корфа и намека на попытки внушить маленькому читателю страх наказания, - приема, неоднократно применявшегося Ушинским. Наоборот. В одном из первых сюжетов мальчик испугался, впервые увидев, что учитель взял «палку» (указку) - недвусмысленный намек на частое домашнее насилие в крестьянском быту, - но ему быстро дали понять, что в школе не бьют [Корф 1871: 2-3]. Не надо бояться школы, это любящее и принимающее пространство!

Тексты и задания почти каждого урока содержат и некий моральный посыл (неправильно бить детей; в школе детей не наказывают, а помогают приобрести знания), и обогащают общими сведениями (письма подписывают, на них ставят дату, для отправки их запечатывают в конверт и относят на почту), и развивают мыслительные навыки (найти в тексте одушевленные и неодушевленные предметы, найти все упоминавшиеся в тексте строения), внимание, грамотность и счет (сосчитать количество букв в определенных словах, найти все слова с определенной буквой и т.п.).

Так же много в «Нашем друге» просветительской информации, своего рода ликбеза – из чего сделана книга и что представляет собой процесс ее изготовления, процесс изготовления бумаги. Разъясняется, как и из чего создаются другие предметы учебного обихода – грифельная доска, чернила и чернильница, мел. О предметах домашнего быта Корф также сообщает ребенку важную информацию, которой, возможно, владеет не любой родитель: вредно пить и есть из медной посуды, потому что медь окисляется и становится ядовита. Не полезно также долго использовать предметы деревянной посуды – в микротрещинах со временем размножается грибок и скапливаются вредные бактерии. В беседе, следующей за статьей о свойствах огня и его использовании человеком, Корф предлагает обсудить вопрос, «застрахованы ли у нас избы» и «почему это выгодно» [Ibid: 86]. А в беседе после статьи о домашних птицах и их яйцах – «отчего портятся яйца» и «не приносит ли гниение какой-нибудь пользы человеку» [Ibid: 96]. В статье о хлебе Корф рассказывает ребенку не только о процессе его производства и питательных свойствах, но и о том, чем заменяют / разбавляют бедняки пшеничную или ржаную муку в голодные годы и к каким последствиям это может приводить [Ibid: 100]. Присутствует и социально-экономический аспект в той информации, которой снабжает ребенка Корф. «У нас в ревизию заносят души мужского пола и души женского пола, а повинности, т.е. деньги в казну государеву и в общественную кассу раскладывают только на души мужского пола. Если скажут заплатить по 1 р. от души, значит, хозяин, у которого три сына, заплатит 4 рубля. Хозяин, у которого три дочери, заплатит за себя одного, всего один рубль» [Ibid: 129]. Ребенок сможет сам в будущем сделать те или иные выводы… Все эти знания могут очень пригодиться в практической жизни, а рациональное объяснение повседневных предписаний поможет понять, ради чего мы должны им следовать.

Рассказы о животных просвещают ребенка не только в вопросах биологии и сельского хозяйства, но и развивают его в других отношениях, например, читая про овцу, ребенок «повторяет» известные ему цвета (на примере вариантов окраса животного). А когда в другом разделе перечисляются виды обуви и их предназначение, автор на забывает упомянуть, что войлок делается из овечьей шерсти. Сведения о лошади также сопровождает широкий ассоциативный ряд – вводится понятие о масти, рассказывается о предназначении лошади в хозяйстве, сообщается, как и в случае овец, какие породы распространены у нас на родине и т.п. И попутно – перечисляются все основные транспортные средства («экипажи»), приводимые в движение этим животным; дается представление о выделке кожи и сферах ее применения. А читая о слоне, читатель узнает и о его приручении и дрессировке, и об охоте на этого гиганта, и о том, как местные жители промышляют высоко ценимой европейцами слоновой костью, о том, что из нее изготовляют, и даже сколько стоит это разносторонне полезное животное. Обходится стороной лишь вопрос гуманности обсуждаемых практик [Ibid: 285-286]. По похожему плану построен рассказ о ките, только с еще большим акцентом на том, как сложно его убить, и с более «красочным» пошаговым описанием данного процесса [Ibid: 290-291]. Выборочно описывая домашних питомцев, Корф дает юному читателю иллюстрацию существенных различий между травоядными и хищными животными, привлекая внимание к строению зубов и конечностей тех и других.

Навыки аналитического мышления регулярно тренируются Корфом и когда, например, он предлагает ребенку найти сходства и различия между собакой и курицей, учителем и учеником, бутылкой и стаканом, тетрадью и книгой, золотом и железом, молоком и водой, ужом и гадюкой, домашней мухой и оводом. Описывая питание мухи, Корф логически подводит читателя к такому свойству сахара как растворимость в жидкости [Ibid: 66]. Рассуждая о хорошо знакомых детям предметах, он указывает таким образом на их отношение с другими предметами, не просто сообщая учащимся о свойствах и предназначении каждого из них, но и ненавязчиво и доступно знакомя их с принципами классификации. «Из кого состоит семья курицы? А твоя семья?» [Ibid: 78]. Источники освещения бывают искусственными и естественными. Расположение солнца на небосводе в разное время суток связано со сторонами света. Окна в домах застеклены, чтобы пропускать в жилище свет, но не холод. Когда нет дневного света, используются свечи. На приготовление свечей идет животный жир. Порой, правда, пытаясь привязать познавательную информацию к актуальной жизни так, чтобы сохранить лаконичность и избегать излишней детализации, Корф допускает и неточности, приводя сведения, верные лишь частично: «Правда, что паук принадлежит к числу самых кровожадных животных и что он умерщвляет ядом; но эта кровожадность и этот яд совершенно не страшны человеку» [Ibid: 67]. Между тем, в южных областях России можно встретить не такого уж и безопасного скорпиона. А если доведется покинуть родной край и двинуться в тропические широты, то легко будет столкнуться и со смертоносными пауками. «Зеленого чаю пить не следует: он вредит здоровью» [Ibid: 107]. Очевидно, во времена Корфа господствовала такая оценка напитка, хотя сегодня мы понимаем, что в одних отношениях более токсичен зеленый чай, а в других - ферментированный черный… Но так или иначе, рассказывая об утилитарных свойствах тех или иных веществ, попутно Корф сообщает, какие опасности они могут в себе таить (ядовитость, воспламеняемость и т.п.), по возможности раскрывает физико-химическую подоплеку названных явлений.

Не обошел стороной Корф и такой хорошо знакомый русскому крестьянину продукт как водка. «Мы так привыкли видеть пьяных, что нам и в голову не приходит подумать о том, полезна ли водка или вредна» [Ibid: 132]. После краткого рассказа о процессе получения этого напитка Корф, конечно, подводит ребенка к идее опасности злоупотребления им. Но не сразу. Раньше он решает сделать о замечание о вреде настойки, которую получают добавлением в водку тех или иных растений. Разумеется, он предупреждает юного читателя о том, сколь вредна водка для детского организма и сколь велик риск развития зависимости со всеми вытекающими медицинскими и социальными последствиями, однако замечает, что она нужна «старику, у которого силы слабеют», и «взрослому человеку, который занят работою, требующею от него много сил» [Ibid: 133]. Такой взгляд, да еще транслируемый юным умам - компромисс с менталитетом сельского российского населения, «не готового» принять тот факт, что водка едва ли прибавит сил как стареющему и слабеющему организму, так и человеку, занятому тяжелым физическим трудом? Ведь какое замешательство испытает мальчик или девочка, вернувшись с уроков домой и увидев там отца с бутылкой и стаканом, если в школе научили, что водка вредна всем людям – и молодым и старым. Ребенок столкнется с дилеммой – «не прав родитель / не прав учитель», – решение которой потребует не соответствующего возрасту по своей сложности нравственного и когнитивного выбора… Или же это просто отражение тогдашнего уровня развития медицины, когда в неврологии делались лишь первые шаги и не была еще исследована химическая сторона нервных процессов, которые и атакует в первую очередь такой яд как алкоголь?..

Гораздо отчетливее призыв к здоровому образу жизни звучит в повествовании о табаке и табакокурении. Привлекается внимание и ко вреду для здоровья, и к тому, сколько денег уходит на табак из домашнего бюджета, и к печальному факту привыкания. «Будто у нас так мало привычек, что нужно создавать себе еще новую, для того чтобы нам же было больно, если почему-нибудь мы не можем доставить себе то, к чему мы себя приучим!» [Ibid: 293]. Здесь уже не только сухие рациональные аргументы, но и экспрессия. После очерка о табаке Корф задает читателю вопросы, последний из которых предназначен внушить ребенку однозначный отрицательный ответ: «Куришь ли ты табак в настоящее время? Курил ли ты его прежде? Собираешься ли ты курить на будущее время?» [Ibid].

В рассказ о таком насекомом как блоха (тоже знакомом сельскому ребенку не понаслышке) органично включено описание микроскопа как увеличительного прибора. Снабжена также статья и советами по борьбе с блохами. Останавливается Корф и на некоторых злободневных болезнях, в том числе сопутствующих обычно бедности и неустроенному быту, например, на чесотке. Перед тем, как открыть глаза юному читателю на то, что источником этого недуга служит микроскопический клещ, он помещает в текст следующий пассаж, одновременно имеющий цель отучать ребенка от магического мышления, которым так насыщен менталитет русского (да и не только русского) крестьянства. «Чем только человек не болеет! То болит у него снаружи, то болит у него внутри. Тот, кто не понимает того, отчего у него болит, верит в знахарей и бабок; они сами ничего не понимают, а деньги берут. Заболеешь ты хоть чесоткой и пойдешь к бабке; она станет шептать, и ты будешь ей верить. Если же ты узнаешь о том, что такое чесотка, то помирать будешь со смеху, если бабка вздумает шептать над тобою» [Ibid: 142]. За статьями о блохах и о чесотке логично следует статья о мыле.

Посвящает учебник Корфа также и в азы документоведения и делопроизводства. В нем рассказывается о том, что такое аттестат, о том, как писать письма и правильно оформлять адрес на конверте или составлять простые платежные счета, долговые расписки, заявления в суд. Есть статьи «Расчетная книга», «Хозяйственно-приходская книга», «Доверенность».

Можно видеть, что содержательно тексты книги не оторваны друг от друга, автор пытается показать ребенку взаимосвязи предметов и явлений окружающего мира. Например, устройство дома, предназначение предметов домашнего обихода – гигиенические требования (чистота, сухость) – тепло и его значение для жизни – физическая подоплека термических процессов (в доступных для ребенка терминах), полезные и опасные свойства огня.

Корф дает не только общий кругозор природных объектов и предметов быта, но и азы духовной культуры. Рассказывает о религии, о христианстве и его зарождении, перечисляет те христианские народы, которые могут быть известны русским детям. «Евреи не христиане, - замечает он, - но они люди, и Христос учил нас любить всех людей» [Ibid: 124]. В рассказы о христианстве и христианских праздниках включено разъяснение того, как у христиан происходит крещение и наречение ребенка, сообщается о святцах (в качестве иллюстрации приводятся имена русских царей). В главе о Страстной неделе и Воскресении Христовом ребенок знакомится не только с соответствующими новозаветными событиями, но и с устройством православного храма, предназначением и символикой его различных частей. Можно найти в учебнике Корфа и отдельные (довольно краткие) сведения из светской истории, в первую очередь российской, и обществознания, например, об истории возникновения российского государства, о русских царях, о видах государственной службы.

Много внимания тому, что Корф называет «родиноведением» - природе родного края, использованию ее богатств в народном хозяйстве и т.п. – уделяется в беседах. И по убеждению автора, благодаря подобной тематической направленности учителю не потребуется специальной подготовки для проведения уроков. Предполагается, что любой взрослый житель России того времени в достаточной мере владел сведениями о климатических особенностях своей страны и ее регионов, их флоре и фауне, сельском хозяйстве, типах производящей и добывающей промышленности, о государственном устройстве. Однако нет ли здесь противоречия с последовательно транслируемой самим же Корфом идеей о «темноте» современного ему русского крестьянина, а также о нехватке и далеко не удовлетворительном уровне подготовленности «педагогических кадров» или тех взрослых, кто в сельских условиях подчас заменяет учителя в выполнении его педагогических задач?

Непосредственный контакт с природой, относительно меньшая доступность благ цивилизации сопряжены с большим числом опасностей, таящихся в природных объектах и явлениях. Учитывая все это, Корф включает в свое пособие ряд практических рекомендаций: «Ввиду практических потребностей крестьянина книга, при случае, объясняет, как поступить с угоревшим, с обмороженным, с укушенным ядовитою змеею, укушенным бешеною собакою и т.п.» [Ibid: ix]. Рассказы об опасных болезнях сопровождаются призывами вести себя так, чтобы снизить риск заболевания. Например, «Когда в селах народ наш поумнеет, то крестьяне сами станут хлопотать об оспопрививании; теперь же частенько крестьяне не прививают оспы до тех пор, пока того не потребует начальство, для их же пользы» [Ibid: 255]. До сих пор, в 21 веке оперативную медицинскую помощь в удаленных селениях далеко не всегда легко получить. Да и медицинская осведомленность жителей этих селений по сей день остается подчас весьма ограниченной. Что же говорить о реалиях полуторавековой давности? Для крестьянского ребенка гораздо более вероятен был не только сам роковой инцидент наподобие укуса змеи, переохлаждения или – в силу недостаточного знакомства с правилами гигиены – заражения, но и гораздо менее гарантировано своевременное поступление медицинской помощи, и даже в случае ее доступности – наличие у медика достаточного арсенала медикаментов и оборудования. Поэтому типичным и вероятным опасностям, а также мерам предосторожности, снижающим их риск, уделяется Корфом столь много внимания.

В целом мы видим, что воспитательные задачи (т.е. задачи нравственного развития, с одной стороны, и формирования необходимых поведенческих навыков и установок – с другой) Корф перед собой, безусловно, ставит, но использует для их реализации по большей части косвенный метод, о чем сам и пишет во вводной части учебника: «…Не посвящая ни одной статьи собственно нравоучениям, мы старались придать каждой статье по возможности воспитательное значение, останавливая внимание читателей на слабостях нашего народа и не опасаясь тронуть пальцем больное место» [Ibid: ix]. Например, на с. 36 можно встретить большой пассаж, где в деталях расписывается несовершенство быта среднестатистического крестьянина, причиной которому, с одной стороны, возможно, и его бедность, но с другой – очевидно, безалаберность и непросвещенность. «Разобьем мы окно, так и заткнем его тряпкой, а без света плохо жить растениям, человеку и животным. <…> Дверь и окна у нас неплотно прилажены, из-под полов дует. <…> Всякому человеку холод не свой брат, а как наш мужичок плохо есть, то ему и подавно. <…> Еще меньше думаем мы о том, что мы воздухом дышим и что портить воздух в избе значит отравлять себя. А мы-то, чем держать грязное белье и всякие тряпки в сундуке, в сенях, собираем их в той же комнате, в которой спим и едим <…>. О пыли и толковать нечего: чем стирать ее, мы ее будто бы бережем. Малые дети у нас мрут, а нам и не в догад, что мы часто сами отравляем их дурным воздухом» [Ibid: 36]. В этом пассаже можно видеть аргументированный призыв к аккуратности и чистоплотности, а в нижеследующем – к развитию чувства ответственности за содеянное и уважения к себе. «После того, что задача исполнена, каждый ученик перечитывает свою письменную работу, так как в нем должно быть воспитано то честное самолюбие, которое почувствовало бы себя уязвленным тем, что в работе его оказались бы ошибки, происшедшие не от незнания, а от невнимания» [Ibid: xvii].

В конце познавательных очерков Корф помещает по несколько «контрольных» вопросов, проверяющих усвоенную информацию, но и стимулирующих активный мыслительный процесс. В основном эти вопросы предназначены развивать память и мышление ребенка, но некоторые также и воспитывают его нравственность. Так, после рассказа о лисице, ее образе жизни и повадках Корф задает вопрос: «Чего не следует делать?» И отвечает: «Хитрить, обманывать, лгать, красть, сердиться, обижать слабейших, лицемерить, льстить» [Ibid: 205]. На с 68. Корф призывает ребенка осудить тех, кто убивает безвредных и даже приносящих пользу в борьбе с насекомыми пауков, - осудить и неоправданную жестокость, и неблагоразумные действия.

И все же в целом больший акцент Корф делает не на этике, а на прагматике. В числе, например, таких насекомых, что приносят человеку ощутимый вред, Корф знакомит ребенка не только с мухой и оводом, но и, конечно, с тараканом. Описывает он при этом не только строение и повадки этого насекомого, но также устройство и принцип работы такой ловушки, которую можно изготовить в домашних условиях [Ibid: 102]. Да много других неприятных ситуаций, на случай которых Корф предусмотрел практические рекомендации, справедливо полагая, что их вероятность для крестьянина не так уж мала. «Чем можно защитить ногу от укуса гадюки?» – спрашивается в одной из бесед [Ibid: 105]. Наряду с практическими советами на «частный случай», ребенок обогащается рядом сведений, повышающих общую социальную компетентность. «Сколько платят у нас за пуд железа?» - задает автор вопрос в другой беседе [Ibid: 215]. «Сколько яиц снесет за год курица и сколько утка?» [Ibid: 217]. «Какие последствия имеет для земледельца гибель полевых растений?» [Ibid: 213]. И т.п. Снова и снова выход на практическую пользу предоставляемых сведений.

Таким образом, на 360 с лишним страницах планомерно обогащается набор представлений ребенка о природе и ее законах, об истории, о технологиях, о религии, и нравственности, о грамматике, о делопроизводстве, о правилах человеческого общежития, о литературе и многом другом. Все эти сферы раскрываются не последовательно одна за другой, так чтоб пройдя одни темы, ребенок уже забыл о них, погрузившись в последующие, но в каждом разделе, в каждой статье Корф обращает внимание ребенка на те вещи, о которых тот узнал раньше, дополняя их новой информацией и давая таким образом системную картину того сложного мира, в котором ему предстоит жить. Думается, что Корф весьма успешно реализовал свой замысел и учебник оправдал свое название: «Нашего друга» хочется брать в руки снова и снова, с ним интересно, он заботлив и ласков, он готов протянуть ребенку руку помощи в минуты сомнений и замешательства.

Примечания

¹ Как мы помним, Ушинский в «Детском мире» пытается сформировать у маленьких читателей представление о загородном ландшафте и об особенностях сельского быта, однако делает это «глазами» городских детей, незнакомых со всем этим до момента повествования. Что же касается вопроса об «отношении природы к человеку», слабо освещенного, по мнению Корфа, в «Детском мире», то здесь можно было бы с Корфом поспорить. При чтении «Детского мира» как раз-таки бросается в глаза, что большинство природных объектов Ушинский рассматривает в контексте их социально-практического или хотя бы эмоционально-эстетического значения, т.е. с антропоцентрических позиций.

² Вероятно, имеется в виду аквариумная рыбка петушок короноховостый (другое название – сиамская корона).

³ Расписан даже текст, который рекомендуется произносить учителю в тот или иной момент урока, и даже порой его интонации. Например, «назови другой предмет, который тебе нужен, когда ты учишься. Еще! Еще! Еще! Еще!» [Ibid: 8].

Библиография

Корф 1871 - Корф Н.А. (сост.). Наш друг. Книга для чтения учащихся в школе и дома. Руководство к начальному обучению родному языку. // Издание книгопродавца Д.Е. Кожанчикова, СПб., 1871

Песковский 1893 - Песковский М. Барон Николай Корф. Его жизнь и общественная деятельность. СПб., 1893

Ушинский 1861 - Ушинский К.Д. Детский мир и хрестоматия. СПб.: Типография товарищества Общественная польза, 1861

Ушинский 1905 - Ушинский К.Д. Родное слово. Год первый. СПб.: Типография М.Меркушева, 1905

Ушинский 1909 - Ушинский К.Д. Родное слово. Год второй. СПб.: Типография М.Меркушева, 1909

Хьюс 1855 - Hughes E. (Ed.) Reading Lessons. First Book. With Numerous Illustrations. London: Longman. Brown. Green & Longman. Edinburg: A. & C. Black. Dublin: Hodges & Smith, 1855

Хьюс 1855а - Hughes E. (Ed.) Reading Lessons. Second Book. With Numerous Illustrations. London: Longman. Brown. Green & Longman. Edinburg: A. & C. Black. Dublin: Hodges & Smith, 1855

Хьюс 1856 - Hughes E. (Ed.) Reading Lessons. Third Book. Advanced Series. With Numerous Illustrations. London: Longman. Brown. Green & Longman. Edinburg: A. & C. Black. Dublin: Hodges & Smith, 1856;

Хьюс 1858 - Hughes E. (Ed.) Reading Lessons. Fourth Book. Advanced Series. With Numerous Illustrations. London: Longman. Brown. Green & Longman. Edinburg: A. & C. Black. Dublin: Hodges & Smith, 1858

Сведения об авторе: Артемова Юлия Александровна, к.и.н., доцент Учебно-научного центра социальной антропологии РГГУ, redfox712002@yandex.ru