Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований, проект 18-09-00774 «Новые крестьяне России: социоантропологическое и этнокультурное исследование жизненных стратегий современных фермеров», руководитель д.и.н., проф. О.Ю. Артемова. 

Аннотация: В статье описываются основные проблемы мелкого сельхозпроизводителя Республики Дагестан. Рассматриваются сложившиеся после распада СССР практики отгонного скотоводства, системы землепользования. Поднимается вопрос незавершенности земельной реформы в республике. Фермер, крестьянин оказывается включенным в клубок проблем землепользования, водопользования, климатических изменений. Экономические проблемы, экономика домохозяйства, функционирование индивидуального предпринимателя в современной России, Дагестане. Описываются реальные хозяйства, ситуации, мотивы людей к работе в области сельского предпринимательства.

Ключевые слова: фермеры, мелкие сельхозпроизводители, отгонное скотоводство, растениеводство, садоводство, крупный рогатый скот, мелкий рогатый скот, земля, собственность, кооперация, Дагестан.

Abstract: The paper discusses the main issues facing a rural citizen running a small agricultural enterprise in the Republic of Dagestan. The new post-soviet practices of transhumance and land using system are investigated. The problem of incompletion of land reform is especially stressed. A farmer in contemporary Dagestan founds himself to be severely constrained by difficulties of land using system, water supplying services and climatic pressure. Concert cases of homestead economies and individual enterprising in modern Russia are represented by the author of the paper. Motivation for rural work and farming, as well as moral values of the people under consideration attract special attention of the author.

Key words: farmers, small rural enterprises, transhumance, gardening, cattle, land, property, cooperation, Dagestan

Вступление

В рамках исследовательских работ по проекту в декабре 2019 года был осуществлен выезд в Республику Дагестан с целью проведения полевых наблюдений и опросов. Использовались классические методы социальной антропологии, материал собирался с помощью неформализованных интервью, экспертных интервью, анализа статистических данных.

Удалось посетить города Махачкалу, Дербент, Кизилюрт, сельские поселения в районах Табасаранский, Кизилюртовский, Хунзахский. Было собрано более двадцати интервью. В качестве информантов выступали как люди, занятые в сельхозпроизводстве, так и представители Министерства сельского хозяйства Дагестана, Ассоциации фермерских и крестьянских хозяйств Дагестана, руководитель службы занятости одного из районов и пр.

Очень важным было то, что рассказать о себе, своей деятельности, согласились представители различных секторов сельского хозяйства Дагестана (отгонные скотоводы, садоводы, фермеры, владеющие тепличными хозяйствами и др.)

В задачи полевого исследования входило:

- определить основные трендов развития мелкотоварных сельских хозяйств в разных районах республики,

- установить мотивации людей, занимающихся фермерской деятельностью, а также мотивации их ближайшего окружения, в той или иной степени включенного в крестьянскую деятельность и деятельность сельскохозяйственного предприятия,

- выявить основные проблемы, стоящие перед респондентами, их устремления и планы на будущее.

Несколько общих замечаний о сельском хозяйстве республики

Значительную роль в сельском хозяйстве Дагестана традиционно играет скотоводство. Если говорить о товарном производстве, особенно мелкотоварном, то есть о крестьянско-фермерских хозяйствах (КФХ) и личных подсобных хозяйствах (ЛПХ), то стоит отметить, что речь придется вести в основном о мелком рогатом скоте, о баранах.

Крупный рогатый скот (КРС), конечно, содержится в ЛПХ, но надои и весовые показатели очень низки. О товарном производстве речи не идет. Высокие показатели демонстрируют крупные сельхозпроизводители, к примеру, агрофирма «Согратль» и ОАО «Кизлярагрокомплекс».

Овцеводство в Дагестане остается преимущественно отгонным, в летний период стада поднимаются в горы, на альпийские луга, зимой, когда в горах на пастбищах лежит глубокий снег, овец сгоняют на равнину. Дополнительная подкормка используется только для овец, имеющих молодых ягнят.

Такой способ требует использования большого количества земель, притом в разных районах республики. Летние пастбища и постоянные дома обычно находятся в горных районах (Хунзахском, Гунибском, Ботлихском, Агульском и т.д.), а зимние пастбища — на равнинах (Табасаранский, Бабаюртовский, Кизлярский и т.д.).

До недавнего времени значительная часть дагестанских овец с юга республики паслась на территории Азербайджана, но сейчас речь идет о немногих стадах, остальные спускаются к зиме на равнины Дагестана.

Распад СССР ударил по системе отгонного скотоводства: если раньше горцы Грузии могли использовать пастбища Ставрополья, а животноводы Дагестана — Муганской степи (территория Азербайджана между нижним течением Аракса и Куры), то в связи с появлением государственных границ, осложнением политической обстановки, такие практики стали затруднительны или просто невозможны (Драмбян 2017).

По сообщению нашего информанта из лезгинского селения Меджах Ахтынского района, во времена СССР местный совхоз «Заря» имел зимние пастбища на Муганской равнине. Но в 1990-е годы распространились случаи кражи овец на территории Азербайджана, а однажды недалеко от одного из населенных пунктов было совершено нападение на отару и сопровождавших ее шестерых пастухов. Со слов информанта, уставшие после длительного перехода пастухи проходили со стадом мимо деревни, когда случился инцидент. При попытке воспрепятствовать хищению скота один из пастухов был убит. Добиться какого-то юридического решения, компенсации, защиты граждан России жители Меджаха не смогли (С.И., с. Меджах. ПМА 2019).

В настоящее время у Ахтынского района есть договор об использовании пастбищ с Кочубеевским районом Ставропольского края, но расстояние для перегона очень большое — переправить овец можно только с использованием автотранспорта, что нерентабельно для частной сельскохозяйственной производственной компании (СПК). Приходится арендовать землю в Табасаранском районе. Сам совхоз «Заря», в котором было три животноводческих бригады, распался на несколько мелких СПК.

Отец нашего информанта был бригадиром, в настоящее время он официально работает заведующим сельского клуба, зарплата составляет всего 3000 рублей в месяц, поэтому подрабатывает в городе¹. Делами СПК занимался брат, который в настоящее время серьезно болен. «Приходится подменять брата, сам бы никогда этим не стал заниматься, хотя еще прадед занимался чабанованием... Кто сейчас работает чабанами? Те, кто и раньше был чабанами, у кого нет образования, кто ничего другого не умеет» (Там же).

В настоящее время бригада состоит из четверых человек — хозяина и троих наемных сотрудников, которые управляются более чем с 1000 овец, 40 коровами, несколькими ослами (используются для транспортных целей, в первую очередь, на них чабан перевозит в хурджинах² новорожденных ягнят с пастбища в специальную овчару), несколькими козлами, необходимыми для администрирования бараньего стада. Таких козлов не забивают, их специально обучают, они очень помогают чабану, направляя отару в нужную сторону, следуя в ее авангарде.

Вопросы землепользования включают в себя, кроме самой земли, еще и необходимую кормовую базу (то есть наличие сочной травы на ней в достаточном количестве или в недостаточном, что случается в результате засушливого лета). И, конечно, первостепенную роль играет наличие воды.

Сейчас скотоводы и растениеводы Южного Дагестана жалуются на нехватку воды. Несмотря на подписанные в 2010 году соглашения о границе и режиме водопользования в бассейне реки Самур между Россией и Азербайджаном, есть основания полагать, что стороны могут нарушать этот договор и забирать воду в объемах, превышающих предписанные квоты. Такая же ситуация сложилась и в бассейне реки Рубас, которая протекает в пределах Дагестана.

В некоторых случаях арендодатели бурят водяные скважины для пользователей кутанов³ на зимних пастбищах рядом с селом Сиртич (Ж., с. Фий. ПМА 2019). В других приходится покупать привозную воду для людей, бочка емкостью в три тонны стоит 1500 рублей. Овцы пьют из канала, отведенного от реки Рубас (С.И., с. Миджах. ПМА 2019).

Иногда владелец участка (хотя стоит оговориться, что в Дагестане практически нет частной земли, речь идет о долгосрочной аренде на 49 лет, и эту землю основной арендатор сдает в субаренду скотоводам) предоставляет относительно фундаментальные постройки для проживания чабанов и для овчарни⁴.

Бригада чабанов примерно с ноября по май должна проживать вдали от постоянного места жительства. Иногда это семейное предприятие, как «бригада» из лезгинского селения Фий (Ахтынский район), которая состоит из семейной пары пожилого возраста (глава семьи был чабаном и в советское время), а также семейной пары их сына. Остальные сыновья работают в иных сферах.

Арендная плата составляет 10 % поголовья овец. Так, С.И. с тысячи своих овец отдает 100 голов хозяину земли, еще 100 он отдает наемным чабанам в качестве платы.

Скотоводы ПК «Цикломен» с. Баитль Хунзахского района арендуют зимние пастбища (примерно 350 га) в Бабаюртовском районе за один миллион рублей. Со слов информанта, в хозяйстве чуть менее 1000 голов мелкого рогатого скота. При среднем весе взрослого барана, который в августе составляет 25 килограмм, и при цене на баранину в 330-380 рублей за килограмм получаем сопоставимые цифры: около 900 тыс. рублей.

Незавершенность земельных реформ в Дагестане во многом связанна с коллизией взаимоотношений горных «колхозов», точнее их наследников — СПК — с жителями и администрацией равнинных районов (подробно данная коллизия описана В.О. Бобровниковым (2004, 2006)). Так, например, колхозам Хунзахского района были переданы земельные участки под зимние пастбища Бабаюртовского района в 1934 году. В то время там были болота, горные колхозы их освоили (М.М., с. Баитль. ПМА 2019).

В некоторых случаях на зимних пастбищах выросли поселки со стационарными жилищами, где люди живут, рождаются дети, но дома остаются незарегистрированными, отсутствует инфраструктура (школы, поликлиники). Нерешенность земельных вопросов порождает проблемы не только в сельском хозяйстве. Застраиваются и скотопрогонные трассы. Еще с советских времен маршруты перегонов отар были отмечены на картах районов, стройка в этих местах была запрещена. В 1990-е годы, да и сейчас, застройщики находят способы обойти законы или занимаются «самостроем». Перевозить скот на грузовом автотранспорте или даже поездах, как это было в советское время — нерентабельно.

Овец приходится гнать по дорогам общего пользования, что приводит часто к гибели овец под колесами автомобилей, отсутствию кормовой базы во время перегона, в результате чего бараны уходят с трассы, гонимые голодом и т.п. В Дагестане по региональному телевидению показали сюжет о гибели 149 овец у племянника нашего информанта. Ночью пришлось остановиться в неподходящем месте, овцы чего-то испугались, поднялись, побежали в сторону к обрыву и спрыгнули вниз одна за другой — все — 149 животных погибло (М.М., Баитль. ПМА 2019).

Одна из основных проблем — отсутствие системы страхования для сельского хозяйства. Ее призваны решить различные формы поддержки фермерских хозяйств. Однако принципы распределения субсидий непрозрачны, забюрократизированы, у наших информантов они вызывают разнообразные нарекания.

 

Скотоводство

Сложно говорить об эффективности, степени рентабельности хозяйств, занимающихся отгонным скотоводством. Слишком много противоречивых факторов действуют одновременно: «Если хорошая зима, то деньги есть» (С.И., с. Миджах. ПМА 2019). Продают овец весной (ягнят по 10-15 кг) и в августе-сентябре, когда вес животных достигает уже 25 кг. Цена на баранину может колебаться в разные годы, например, недавно (около года тому назад) она подскочила до 400 руб. и даже превысила эту сумму, так как значительная часть дагестанской баранины скупалась иранскими предпринимателями, однако после ужесточения системы регулирования экспортных поставок и санитарных норм цены выровнялись. В настоящее время стоимость туши барана колеблется от 330 до 380 рублей за килограмм. В Дагестане нет градации цены в зависимости от части туши.

Вместе с тем, скотоводы сталкиваются с многочисленными проблемами: арендой земли, нехваткой воды, необходимостью покупать корма для ягнят (траву и ячмень, чтобы было молоко у овец), трудностями сбыта, волчьими потравами, сбыта шерсти (в настоящее время ее практически нигде не принимают). Но местные овцы не тонкорунные — «мясные», в основном местная мелкая курдючная порода — «сэрев».

Везде в упоминавшихся хозяйствах есть не только овцы, но и несколько десятков коров. Однако товарного значения это поголовье не имеет, основное назначение — личные, семейные надобности. Надои дагестанских коров очень невелики — три-пять литров за один раз при двухразовой дойке в день, иногда и того меньше. «Утром — три литра, вечером — семь, меньше 10 литров бывает. 10 литров в сутки — много, а так пять, шесть, семь литров в сутки» (Ж.Н., Сиртич. ПМА 2019).

Такие низкие надои могут быть связанны с тем, что не делается дополнительная подкормка коров, то есть они круглогодично находятся на подножном корму, дополнительно закупается только трава в тюках на зиму, так как «травы на земле» просто не хватает. Таких добавок, как комбикорм, корнеплоды, зерновые, местный КРС не видит.

Не на выпасе, то есть в режиме стойлового содержания, могут находиться бычки месяца два перед забоем, чтобы они набрали вес. Их кормят сеном, комбикормом, шелухой от пшеницы.

Из молока в основном делают сыр, масло. Овец доят мало, не все. Поэтому, овечий сыр может быть дороже коровьего раза в два с половиной – три. Коровий сыр стоит летом около 180-200 рублей за килограмм, зимой около 250-300. Чуть дороже сыр из смешанного коровьего и овечьего молока, а «чисто овечий» сыр стоит около 1000 рублей за килограмм.

Конечно, надо оговориться, что цена также зависит от качества, выдержки, места продажи. Сыр делают обычно из сырого молока, добавляют закваску сушеной кишки, добавляют иногда сушеную алычу. Есть и покупная закваска, которая продается даже в сельских магазинах. После сворачивания молока сгусток вынимается и кладется в форму, где он лежит примерно день, а затем отправляется в соленый раствор сыворотки.

Сыр — один из основных и любимых продуктов на дагестанском столе. Дагестанцы едят сыр каждый день. Стандартный завтрак — это сыр, хлеб, масло, варенье или сухофрукты. В зависимости от региона может быть еще калмыцкий чай (то же самое, что и монгольский, в его состав входит соль, масло, много молока, специи), это, по сути, не напиток, а отдельное блюдо, но и в этом случае в такой чай в Дагестане часто добавляют сыр (Гонода. ПМА 2006)

В зимнее время, когда коровы могут вообще не давать молока, запасы сыра, сделанные осенью, помогают поддерживать семейный бюджет.

Из шести литров молока получают 200-300 грамм масла, из 9-10 литров коровьего молока — килограмм сыра. Овечье молоко жирнее, килограмм сыра можно получить литров из шести молока. То есть, имея сорок коров, как чабан из селения Миджах, можно в день получить около 20 кг сыра (при расчетах мы допустили, что дойных коров только 30). Такого количества, с учетом того, что не все молоко будет перерабатываться в сыр, хватит и для личного потребления (притом будут сделаны запасы на зиму), и на реализацию.

Сыр потребляется или собственного производства, или купленный на рынке у частников. В какой-либо официальной статистике его производство и потребление вряд ли находит отражение.

Не стоит забывать о том, что КРС является источником получения мяса. Конечно, дагестанские коровы кроме низкой молочной продуктивности еще и достаточно мелкие. Вес взрослой коровы не превышает 110-130 килограмм: «...корову зарезали, доиться не давалась, бодалась, весила 103 килограмма (М.Н., Сиртич. ПМА 2019). «У соседа забили быка — весил 150 килограмм» (Б., Сиртич. ПМА 2019). Обратим внимание, что это вес взрослого быка. Вес прошлогодних, то есть полуторагодичных, двухлетних телят 70-80 килограмм. Речь идет о живом весе.

Стоимость говядины обычно рублей на двадцать ниже баранины, 320-330 рублей за кг (имеется в виду туша, взвешенная целиком). Если мясо продается не на рынке, а знакомым, соседям, то его цена еще ниже — 300 рублей за кг. В таком случае интересен способ реализации мяса. Для соблюдения справедливости и, в то же время, реализации всей туши, ее разделывают на сравнительно небольшие куски, из которых формируются «блоки», в каждый из них собирается мясо разного качества.

Обычно вес такого «блока» составляет 10 кг. На бумажках пишут имена покупателей, тех, кто заранее изъявил желание приобрести мясо, затем маленький ребенок достает эти бумажки из шапки и раскладывает их на заготовленные мясные паи (подробнее, Драмбян 2009).

Жизнь чабана полна бытовых трудностей: полгода вне дома, часто в «походных» условиях, вне нормальных бытовых кондиций, в постоянной заботе о сохранности поголовья. В случае, если привлекаются наемные пастухи, необходимо еще и осуществлять контроль за ними (чтобы не продали барана «налево» и т.п.) и выплатить зарплату в любом случае, несмотря на удачность/неудачность сезона. Такая деятельность сопряжена с высокими рисками, и отсутствие системы страхования негативно сказывается на устойчивом развитии сельскохозяйственных предприятий. Отгонным скотоводством занимаются в основном «по наследству», те, кто и в советское время имел отношение к чабанскому труду.

 

Земледелие

Дагестан обладает климатическими условиями, позволяющими успешно заниматься растениеводством, садоводством, огородничеством. С давних времен существовали специализации в выращивании тех или иных культур, связанные с различными климатическими условиями районов горной и предгорной зоны, равнинными пространствами республики. Так, например, абрикосами славились Унцукульский и Гергебильский районы, виноград выращивали, помимо юга Дагестана, в долинах реки Сулак. Левашинский, Акушинский районы славились своими овощами. Широко произрастают на плоскостях Дагестана разнообразные косточковые (персик, слива, черешня, абрикос).

Проблемы, стоящие перед растениеводами, на удивление, совпадают во многом с проблемами чабанов. В первую очередь, это неурегулированность земельного вопроса. Земля находится в долгосрочной аренде (на 49 лет), иногда еще по документам, относящимся к советскому периоду.

Один из единичных случаев, когда удалось оформить землю в собственность (после нескольких лет судебных тяжб, обращений к уполномоченному по защите прав предпринимателей) — это КФХ в Шамхал-Термене.

«Я не хотел работать на земле. Отец и мать сказали — бери землю. Раньше занимался бизнесом, теперь люди надо мной смеются, потому что хожу грязный» (М.Х., Шамхал-Термен. ПМА 2019).

В его собственности находится шесть га, на них сейчас около 1700 деревьев косточковых, в основном черешня. В начале фермерской деятельности наш информант посадил виноград, но тот засох из-за того, что не дали воду, так как ремонтировали водоотводной канал. Обещали сделать его за три месяца, но работы заняли три года. Результатом этих работ стало повреждение насоса и водоотводной системы (М.Х., Шамхал-Термен. ПМА 2019).

После гибели винограда предприниматель взял субсидию на покупку саженцев черешни. Субсидию выделяли только при условии покупки саженцев в определенном питомнике, хотя в другом, кизлярском питомнике можно было взять дешевле.

«Думал, что будут сортовые деревья, сорт один выбрал, а выросли все разные» (М.Х., Шамхал-Термен. ПМА 2019). Как оказалось, такой разнобой пошел на пользу фермерскому хозяйству. Деревья плодоносят в разное время, сбор черешни можно осуществить собственными, семейными силами (семья большая: жена, четверо детей, внуки). Если приглашать наемных рабочих, то пришлось бы платить им 1500 рублей в день. Черешню сдают на рынках Махачкалы оптовикам по 200 рублей за килограмм. В этот период черешня стоит минимум 400 рублей в розницу. Пенсионер-фермер откладывает деньги и тратит их на покупку новых саженцев для замены засохших деревьев.

В отличие от многих удаленных от городов хозяйств, в Шамхал-Термен нет проблем со сбытом. Он превратился практически в пригород Махачкалы с постоянно растущим населением⁵. Состав сада с его разносортными деревьями, плодоносящими с весны и почти все лето, позволяет обеспечить устойчивый сбыт продукции нашему фермеру.

Несколько иная ситуация наблюдается в хозяйствах Дербентского и Табасаранского районов. Традиционно покупавшие виноград у мелких сельхозпроизводителей, а еще ранее у окрестных колхозов, предприятия Дербента, такие как «Дербентский завод игристых вин» и «Дербентский коньячный завод», обзавелись собственными виноградными плантациями. Местным виноградарям приходится сдавать свою продукцию на Избербашский винно-коньячный завод или перерабатывать самим.

Этой осенью (2019 г.) на Избербашском винно-коньячном заводе за виноград давали 18 рублей за килограмм. Для доставки винограда в Избербаш фермерам приходится нанимать транспорт, стоимость этой доставки выше, чем стоимость транспортировки винограда на предприятия Дербента, однако там его в настоящее время не принимают. В среднем транспортные расходы по доставке урожая составляют 1,5 рубля на килограмм винограда. 2,5 рубля из расчета на килограмм уходит на оплату труда сборщиков. Фермеру остается 12 рублей с каждого реализованного килограмма (Н., Сиртич. ПМА 2019). У нашего информанта небольшое фермерское хозяйство недалеко от села Сиртич Табасаранского района. Два га заняты под виноград, два — под косточковые.

В последнее время нет урожая персиков и абрикосов, версии среди населения ходят разные: от вредоносных отходов кирпичного завода, до глобальных климатических изменений, но скорее всего, дело в распространившихся инфекционных заболеваниях растений.

Виноград растит в основном винных сортов «ркацетели», «подарок магарыча», «бьянка», «молдова». То есть сбыть виноград куда-то еще, кроме как на винзавод, проблематично. Земля находится в аренде на 49 лет. До распада СССР наш информант работал в торговле, в «курортторге», в Дербенте. Нынешним положением дел он не удовлетворен. «В начале было интересно, но все разочарованы: и климат, конечно, и болезни, и никто не разбирается», «..не видишь результатов труда (финансовые результаты — М.Д.), выходит по нулям, технику нанимаем за плату, на сбор нанимаем. В сельском хозяйстве все зависит от многих факторов... Положительных сторон нет. Но назад дороги нет» (Н., Сиртич. ПМА 2019).

В нескольких километрах находится другое хозяйство, площадь садов — 12 га, восемь га заняты под абрикос и персик, четыре га — под яблоню, грушу, вишню, сливу, фундук, миндаль. Виноград растет на придомовой территории, но урожай составляет тонну.

Хозяин КФХ работал в советское время в г. Каспийске, после того как завод закрылся в начале 1990-х гг., вернулся в Сиртич, откуда был родом, решил заняться «фермерством» взял в 1996 г. землю в аренду у совхоза на 49 лет.

Саженцы выращивает сам из косточек, рядом с домом есть маленький питомник. В конце осени – в начале декабря сажает косточки персиков, абрикосов, через год делает прививку, прививает персик на абрикос, затем еще через год высаживает саженцы на постоянные места. Через четыре года или лет через пять деревья начинают плодоносить, период активного плодоношения продолжается 12-15 лет.

Обработка сада от заболеваний стоит дорого, 12 000 рублей — одно опрыскивание. Обработку сада надо делать три-четыре раза в год.

Персики и абрикосы сдает оптовикам или продает на рынке. В сезон абрикос стоит 20-30 рублей за килограмм, персик 30 рублей за килограмм. Цена на товар падает, так как растет конкуренция (З.Т., Сиртич. ПМА 2019).

Из винограда предприниматель делает вино традиционным способом: в большой таз кладет плоскую колоду, на нее высыпает виноград и давит его ногами, обутыми в резиновые сапоги. «У кого большие объемы винограда — используют пресс» (З.Т.Сиртич. ПМА 2019).

Одна из основных проблем, как, наверное, и в большей части Южного Дагестана — нехватка воды для полива. Население Сиртича и, соответственно, количество хозяйств, увеличилось. Сейчас в Сиртиче проживает около 5000 человек в примерно 1500 домохозяйств. «Хватает воды только тем, кто находится выше по течению» (З.Т., Сиртич. ПМА 2019). Речь здесь идет об оросительном канале, отведенном от реки Рубас.

Фермерское хозяйство в селении Миатли (предгорная зона, Сулакский каньон, Кизилюртовский район) образовалось 1987 году, когда наш информант взял землю в аренду у совхоза. Тогда 25 хозяйств выделились из совхоза и оформили землю в аренду. КФХ зарегистрировано с 1991 года. В настоящее время это единственное действующее хозяйство, из тех 25. Тогда же, в 1987 году посадили ореховые деревья: купили в Нальчике саженцы грецкого ореха и посадили 400 стволов. Недалеко в горах орехи росли даже в диком виде, но на том плато, которое было взято в аренду, оказались не очень хорошие условия по режиму увлажнения для ореха. Через несколько лет 93 дерева дали всего девять мешков орехов. К счастью, еще ранее между ореховыми деревьями стали подсаживать персиковые (деревья грецкого ореха сажают на большом расстоянии друг от друга).

Персики высаживали из косточек, сами прививали. Сейчас в саду 300 персиковых деревьев, 40 яблонь разных сортов, в том числе колоновидные, слива, 25-30 абрикосовых деревьев. Есть виноград столовых сортов. Всего сад занимает около четырех гектаров. Земля в аренде на 49 лет (К.С., Миатли. ПМА 2019).

 

Экотуризм и проблемы сбыта

Проблемы со сбытом плодов подтолкнули сына фермера, о хозяйстве которого написано выше, к нестандартному решению, он стал транслировать через интернет-сервисы изображения своего сада, сбор урожая и предложил комплексную услугу — потребитель мог выбрать дерево, с которого будут сорваны персики, и получить их с доставкой по Махачкале. Люди сами стали приезжать в сад, чтобы купить экологически чистые, свежие персики «с дерева». Так интернет-проект трансформировался постепенно в экотуристический. В настоящее время покупатели или туристы, уже сложно дать точную дефиницию, приезжают в сад, где для них организовано чаепитие (закуплено несколько самоваров), экскурсия по саду, можно самому набрать понравившиеся персики и абрикосы. Посетителям предлагается угощение. Все это происходит в каньоне реки Сулак с видом на Чирюртское водохранилище. Кроме фруктов хозяйство заготавливает варенье, соки, компоты, консервирует их и предлагает к продаже.

Интерес стали проявлять и организованные группы из махачкалинских школ, с предприятий республики. Были заключены партнерские соглашения с турфирмами, теперь в Миатли приезжают гости и со всей России. Был увеличен спектр туристических услуг: гостям показывают Сулакское ущелье, Чиркейское водохранилище, другие достопримечательности республики.

Получилось, что из проблемы сбыта урожая персиков вырос совершенно новый, «пилотный» для Дагестана, проект. Но не всегда удается с такой «легкостью» преодолеть трудности выхода на рынок.

Наши информанты делились горькими чувствами, вызванными ситуациями, когда прекрасный урожай погибал на корню, так как его некуда было сбыть, а затраты по его сбору были выше стоимости его реализации: «Создаем продукты, а сбыта нет. Одну «газель» за все лето продали, а 45 тонн (30 «газелей» — М.Д.) пропало. Прекрасная черная слива, такой урожай был. Вся осталась на деревьях...» (Р., Сиртич, ПМА 2019).

 

Некоторые итоги

Несмотря на очевидные проблемы малых сельхозпроизводителей: нерешенность земельного вопроса, трудности со сбытом, отсутствие системы страхования, непрозрачность и неэффективность форм государственной поддержки малого бизнеса (с похожими проблемами сталкиваются не только крестьяне и фермеры России, но и всего постсоветского пространства (см, напр.: Артемова 2015, Артемова 2015а)), обращает на себя внимание большое количество фермерских хозяйств, различных форм активности, связанных с сельхозпроизводством. В Дагестане немного крупных сельхозпроизводителей и, по словам одного из руководителей Ассоциации фермерских хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов Дагестана (АФКОД), «в Дагестане нет противоречия крупных АПК и фермеров. Около 80 процентов всей сельхозпродукции производят фермеры и личные подсобные хозяйства» (М.А., Махачкала, ПМА 2019).

Во многом проблемы сбыта связанны с отсутствием планирования, в том числе и на республиканском уровне. Рынок подвержен ситуативным трендам, своего рода «моде» на то или иное производство, ту или иную сельскохозяйственную культуру. Чеснок, лук, огурцы, сливы, виноград сменяют друг друга в топе интересов сельхозпредпринимателей. Первопроходцы осваивают новую область, культуру, получают хорошую прибыль, и сразу у них появляется много последователей. Предложение начинает превышать спрос, наступает кризис перепроизводства со всеми вытекающими последствиями. Получается, что фермеры сталкиваются с информационным дефицитом не только в технологической сфере, но и в области экономического планирования, консалтинга.

Кроме того, как сказал овцевод из Хунзахского района, «...кооперация не идет, нет доверия друг к другу» (М.М., Баитль. ПМА 2019).

Фермерское движение в Дагестане активно, значительно, но хаотично, люди предоставлены сами себе. Они не ощущают поддержки технологической, информационной, не говоря уже о других формах поддержки малого сельхозпроизводителя.

Бывая в Дагестане, достаточно давно, когда частный бизнес делал еще только первые робкие шаги в России, автор обращал внимание на контраст между Дагестаном и иными частями Северного Кавказа. Стоило пересечь границу республики, как ощутимо на глаз возрастало количество торговых точек, предприятий общепита, переставало быть проблемой пополнение счета телефона, салоны связи росли вдоль дорог, как грибы в лесу. И сейчас, в сравнении со многими другими регионами России, Дагестан можно назвать республикой фермеров. Местные скотоводы организовали поставки живых баранов на рынки Москвы, теперь, поставляют баранину в Иран, из-за земельных проблем перенесли кутаны в Ставропольский край. С 2014 года в Дагестане начался бум тепличных хозяйств. По дороге от Дербента до Махачкалы и дальше, везде, где позволяют условия, видны парники. И если раньше дагестанский помидор был редким гостем на рынках Центральной России, то сейчас его обязательно можно встретить на московских базарах. А левашинская капуста? Наверное, многие из россиянин хоть раз ели ее, правда, не зная об этом (как и некоторые покупатели «итальянских» туфель не догадываются, что и они сделаны в Дагестане).

Казалось бы, можно пропеть просто панегирик сельскохозяйственной политике в области малого сельхозпредпринимательства в республике. Однако почему при вопросе о формах государственной поддержки, льготных кредитах информант разражается гомерическим хохотом? А вспоминая опыт контактов с представителями профильных ведомств, почему же он сжимает кулаки?

Потому что все это «мелкотоварное благополучие» случилось не благодаря, а вопреки тому, что делало государство, его представители в Дагестане. «Помощь», быть может, заключалась лишь в том, что поддерживался высокий уровень безработицы, обеспечивающий приток новых людей в кагорту сельхозпредпринимателей. Правда, в настоящее время, с приходом нового Главы Республики, наметились определенные сдвиги в области политики Минсельхоза, в частности, хотя фермеры, наученные горьким опытом предыдущих десятилетий, смотрят на это со скепсисом.

«...олигархи вкладывают деньги в сельское хозяйство как в бизнес. Сельское хозяйство — не бизнес, а образ жизни... Бог — это земля» (М.А., Махачкала. ПМА 2019).

 

Примечания:

¹ Население южных районов Дагестана употребляет термин «город» по отношению к Дербенту. Они никогда не скажут: «Я поехал в Дербент», а обязательно — «поехал в город».

² Хурджин — сумка, состоящая из двух симметричных частей. Перекидывается через спину животного или плечо человека.

³ Кутан — место жительства, стоянка пастухов на сезонном пастбище. В настоящее время зачастую это уже стационарное строение, дом, загон для скота, крытое строение для ягнят.

⁴ Овчарня (кошара) — основное производственное здание овцеводческих ферм и комплексов, предназначенное для содержания овец.

⁵ По официальным данным население Махачкалы составляет почти 700 000 чел. Однако местные жители уверены, что реально в городе проживает около миллиона человек. Учитывая огромное количество незарегистрированных домов в пригороде, в это нетрудно поверить.

Литература

Артемова 2015 — Артемова О.Ю. В Земо Алвани // Новые гуманитарные исследования, 10. URL: http://nrgumis.ru/ articles/1969/ Дата обращения 15.12. 2019.

Артемова 2015а — Артемова Ю.А. В Пшави // Новые гуманитарные исследования. 2015. № 10. URL: http://nrgumis.ru/articles/1968/ Дата обращения 15.12. 2019.

Бобровников 2004 — Бобровников В.О. Колхозы и ислам в современном Дагестане // Кавказский сборник, 1 (33) 2004.

Бобровников 2006 — Бобровников В.О. Колхозы и ислам в современном Дагестане // История и современность, 1 (март) 2006.

Драмбян 2009 — Драмбян М.И. Ислам как фактор общественной жизни в Республике Дагестан // Этнографическое обозрение, 4, 2009

Драмбян 2017 — Драмбян М.И. Некоторые современные практики жизнеобеспечения на Кавказе // Традиционная культура, 1 (65), 2017.

ПМА 2006 — Полевые материалы автора (собраны в феврале 2006 года в г. Махачкале, и в июле – августе того же года, в Табасаранском, Гунибском, Хунзахском, Гергебельском районах Дагестана, городах Дербенте, Махачкале).

ПМА 2019 — Полевые материалы автора (собраны в ходе полевой работы в Республике Дагестан в декабре 2019 года). 

Сведения об авторе: Драмбян Михаил Игоревич, научный сотрудник и старший преподаватель УНЦСА РГГУ, drambyan@yandex.ru