28-03-2024
[ архив новостей ]

«Усадебный топос» в русской литературе конца XIX – начала XX века (Секция 2)

  • Автор : О.Р. Демидова, М.В. Михайлова, В.Г. Андреева, Е.А. Ерохина, Е.Ю. Кнорре, Е.В. Глухова, В.Э. Молодяков, Е.А. Федорова (Гаричева), Г.И. Романова, А.Г. Гачева, Е.В. Кузнецова, М.В. Скороходов, Е.Ю. Сафронова, Н.И. Пегова, Н.И. Романова, Е.В. Астащенко
  • Количество просмотров : 2435

 

О.Р. Демидова (Пушкин, Леинградская обл.)

 

Когда история повторяется: «усадьбы» Михаила Осоргина

 

Доклад был основан на нескольких мемуарно-автобиографических произведениях М.А. Осоргина, созданных в периоды исторических катастроф: повести «Из маленького домика (Москва, 1917–1919», «дневниках беженства» «В тихом местечке Франции (июнь – декабрь 1940)» (Париж, 1946) и «Письма о незначительном» (Нью-Йорк, 1955) и подводящем жизненный итог тексте «Времена» (1955), который автор назвал автобиографическим повествованием. Кроме того, в основу доклада легли письма Осоргина 1940–1942 гг. А.А. Полякову, написанные из так называемой «свободной зоны» Франции. Сопоставительное прочтение указанных текстов, развернутое в процедурах семиотического и герменевтического анализа, позволило реконструировать эволюцию «усадебного топоса» в жизненной философии и творчестве Осоргина, осознававшего усадьбу как единственно возможное в эпоху исторических катаклизмов «пространство экзистенции», позволявшее уйти из мира внешнего в мир внутренний.

 

Ольга Ростиславовна Демидова, д.филос.н., к.филол.н., профессор, ЛГУ им. А.С. Пушкина

 

М.В. Михайлова (Москва)

 

Расхожее и новаторское в изображении усадебного мира

(судьбы женщин-дворянок в творчестве О. Ольнем)

Докладчица отметила, что творческая судьба Варвары Николаевны Цеховской (1872-1941(2)?, псевд. О. Ольнем) сложилась не очень удачно. Достаточно много печатавшаяся до революции (после 1917 г. отошедшая от литературного творчества), она так и не была включена в круг писательниц, составивших ядро «женской литературы», во многом потому, что тематика ее произведений была более разнообразна, чем это считалось необходимым для причисления к феминисткам. Однако женские судьбы, причем судьбы женщин-дворянок (Ольнем происходила из помещичьей среды), нередко становились сюжетообразующим ядром ее произведений. В рассказе «Радость» (1904), запечатлевшем соприкосновение ребенка с миром взрослых, описан один день в усадьбе, где подлинным раем становится вновь обретенная любовь матери. Ссылкой в усадьбу, становящуюся могилой, завершается жизнь Варвары Петровны в повести «Трясина». Замкнутость усадебного мира в повести «Династия» (1910) свидетельствует о его нежизнеспособности, что подтверждается гибелью героини, косвенным виновником которой становится ее муж, обуреваемый желанием сохранить усадебный мир в неприкосновенности. О смене «хозяев» усадьбы в начале ХХ в. рассказывается в повести «Тихий угол» (1902). Причем «новые хозяйки», учительницы, довольно бесцеремонно обращаются со свалившимся на них «наследством». Таким образом, нарисованные Ольнем женские судьбы приобретают символический смысл, характеризуя прошлое, настоящее и возможное будущее усадебного мира, в отличие от образов мужчин, занятых карьерой и пустопорожними делами и помещенных писательницей почти исключительно в городскую среду.

 

Мария Викторовна Михайлова, д.филол.н., профессор, филологический ф-т, МГУ им. М.В. Ломоносова; в.н.с., Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН

 

 

В.Г. Андреева (Кострома, Москва)

 

Топос усадьбы в прозе А.И. Эртеля

 

В докладе рассматривалась многозначность «усадебного топоса» в повестях и романах Эртеля «Волхонская барышня», «Две пары», «Карьера Струкова», «Гарденины», «Смена». Писатель показывает причудливые столкновения представлений об усадебной жизни различных героев, дает не просто временной срез, но линию движения усадебной жизни. Обобщение и синтез многочисленных черт усадебного быта, уже отмеченных до Эртеля в русской литературе, позволили писателю показать историю усадьбы, ее славное прошлое, и стали тем основанием, от которого отталкивался Эртель, рисуя новые веяния и кардинальные перемены. Параллельно с движением художественной мысли автора, с динамикой художественных форм от очерка к роману, мы видим изменение миросозерцания русских дворян. Одной из важных художественных особенностей произведений Эртеля является полнота освещения вопросов и проблем: писатель не делал однозначных выводов, он констатировал смену одной идеологии другой, одного социально-экономического уклада другим. Докладчица пришла к выводу о том, что «усадебный топос» не просто определяет хронотоп ряда произведений Эртеля или их частей. Обусловливая реализацию категорий порядка и беспорядка, деятельности и праздности, выражая идеи преемственности, потомственной связи, близости к почве, естественности и пр., «усадебный топос» у Эртеля видится прочно связанным с авторской философией жизни. Будущее русского народа, по мнению писателя, невозможно представить без мысли о родной земле, кровной и идейной связи с ней и со своим домом.

 

Валерия Геннадьевна Андреева, д.филол.н., в.н.с., Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН

 

Е.А. Ерохина (Череповец)

Усадебное пространство в повестях И.С. Тургенева 1850–1860-х гг.

как ресурс формирования «усадебного мифа»

 

Образ русской усадьбы является одним из доминантных на протяжении всего творческого пути Тургенева. В докладе было рассмотрено шесть повестей, действие которых происходит в усадьбе: «Дневник лишнего человека», «Два приятеля», «Три встречи», «Затишье», «Бригадир», «Фауст». Именно эти повести в наибольшей степени можно отнести к тому ресурсу, который сформировал «усадебный миф» писателя 1850–1860-х гг. Идейными и композиционными центрами имения служат господский дом и сад. Им в докладе было уделено особое внимание. Важную роль играют замкнутость и обособленность «усадебного топоса», его влияние на внутренний мир героев, внешние обстоятельства их жизни, а также на элегическую составляющую повестей писателя. Были рассмотрены элементы идиллического хронотопа произведений Тургенева. Учитывая значимость образа усадьбы в его творчестве, докладчица вслед за В.Г. Щукиным говорит об «усадебной повести» как особом жанре со своими характерными чертами.

 

Екатерина Андреевна Ерохина, аспирант, Череповецкий государственный университет (ЧГУ)

 

 

Е.Ю. Кнорре (Москва)

Образ утраченной усадьбы в дневниках и художественной прозе М.М. Пришвина (автобиографический и библейский контекст)

 

В докладе был рассмотрен сюжет пути в утраченный дом в дневниках и художественных текстах Михаила Пришвина в библейском и автобиографическом контекстах. Для анализа были выбраны повести «У стен града Невидимого», «Мирская чаша», а также дневники 1914–1922 гг. Мотив возвращения в родной дом был также рассмотрен на материале поздних дневников 1950-х гг. При анализе автобиографического контекста были учтены результаты краеведческих исследований, посвященных восстановлению истории родового имения Пришвиных Хрущево.

 

Елена Юрьевна Кнорре, к.филол.н., преподаватель богословского ф-та, Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет (ПСТГУ)

 

Е.В. Глухова (ИМЛИ РАН)

Фольклорно-мифологические универсалии в «усадебном тексте» русского модернизма (романы А. Кондратьева «На берегах Ярыни» и З. Гиппиус «Роман-Царевич»)

 

Исследование выполнено в ИМЛИ РАН за счет гранта Российского научного фонда (проект № 18-18-00129) «Русская усадьба в литературе и культуре: отечественный и зарубежный взгляд».

В докладе обсуждались инструменты анализа архаизации и мифологизации «усадебного топоса» в литературе Серебряного века, в том числе категория неомифологического модуса. Были прослежены элементы фольклорно-мифологического нарратива русского символизма в усадебной прозе З. Гиппиус, которая является благодатной средой для выявления механизмов формирования поэтики символистского «усадебного текста» с его фольклорно-мифологической образностью. Такие мотивы символистской поэтики, как «двойничество», «двоемирие», «зеркальность», можно проследить в крупной прозе («Серебряный голубь» Андрея Белого, «Роман-Царевич» З. Гиппиус», «Творимая легенда» Ф. Сологуба, «На берегах Ярыни» А. Кондратьева). Продуктивно исследование механизма перекодирования традиционных фольклорно-мифологических сюжетов, путей их трансформации; именно эти механизмы и выявляют пути реализации неомифологической поэтики русского символизма, чей усадебный нарратив характеризуется пристальным интересом к фольклорному наследию, особенностям народной речи, стремлением к выстраиванию неомифологического универсума. На смену тургеневскому революционеру-разночинцу приходит дворянин-интеллигент, возглавляющий революционную агитацию против царского режима. Это направление в усадебной прозе рубежа XIX–ХХ в. вырастает под заметным влиянием романа Достоевского «Бесы», задавшего на десятилетия прочное сочленение темы революции с темой бесовства. Именно в усадебной прозе русского символизма происходит перекодирование революционной темы в фольклорно-мифологическую, определившую в дальнейшем и художественное осмысление практики русской революции в рамках инфернального дискурса («Роман-царевич» З. Гиппиус, «Творимая легенда» Ф. Сологуба).

 

Елена Валерьевна Глухова, к.филол.н., с.н.с., Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН

 

В.Э. Молодяков (Токио, Япония)

 

Декадент на пленэре: сцены дачной жизни Валерия Брюсова

 

Брюсов в расцвете славы был объявлен «поэтом города» (предполагалось – города прежде всего, если не исключительно города) и провозглашен основоположником урбанизма в русской поэзии. Признавая важность городских тем для творчества Брюсова, нельзя обойти вниманием картины природы и внегородской жизни в его произведениях. Природа у Брюсова почти всегда «дачная» – не «дикая» (которую он со стороны видел в Крыму и на Кавказе) и не «усадебная», – но увиденная глазами горожанина. Дачная жизнь занимала значительное место в повседневной жизни семьи Брюсовых и в творчестве Валерия Яковлевича, которые в данном случае тесно переплетаются: от первого опубликованного текста 10-летнего Брюсова о лете на даче в Медведково (1884) до стихотворения «Дачный бред» из последнего сборника «Меа» (1924). Дачная жизнь для Брюсова неразрывно связана с городской, в том числе в бытовом плане, и является ее непосредственным продолжением (в отличие от дальних путешествий), но представляет собой отдельный уклад (например, перемещения из города на дачу и обратно дают возможность тайных встреч с возлюбленными). Доклад был основан на произведениях, дневниковых записях и письмах Брюсова, свидетельствах современников.

 

Василий Элинархович Молодяков, доктор политических наук (LL.D., Ph.D.), профессор, Университет Такусёку

 

Е.А. Федорова (Гаричева) (Ярославль)

 

Русский национальный характер в «усадебном тексте»

Е.Н. Опочинина и Ф.М. Достоевского

 

Докладчица информировала участников конференции о том, что в Рыбинском музее-заповеднике готовятся к изданию хранящиеся в РГАЛИ очерки Е.Н. Опочинина о рыбинских усадьбах. Опочинин известен как архивист, писатель, журналист, собиратель фольклора, автор воспоминаний о русских писателях, в том числе о Ф.М. Достоевском. С Достоевским Опочинин познакомился в 1879 г., когда после окончания университета приехал в Петербург. Общение с Достоевским стало для начинающегося писателя своеобразной школой, в которой происходило его приобщение к национальным ценностям, к размышлению о сложности русского характера. Записи бесед с Достоевским сопровождаются в дневниках Опочинина обращением к своей родине, родной усадьбе. Однако в очерках Опочинина нет идеализации русской усадьбы. Четыре очерка – это разные судьбы, которые разворачиваются в топосе усадьбы. У Опочинина не усадьба влияет на человека, в ней проживающего, а каждый хозяин создает свой «усадебный текст», в которой раскрывается его характер. Доминанта личности определяется законом «заслуженного собеседника» А.А. Ухтомского: от эгоцентризма и эгоизма до соборности, обращенности к «лицу» собеседника. «Усадебный текст» включает в себя родовую память, ландшафтно-природную составляющую и тематическую, связанную с основными занятиями хозяев: охотой, музицированием, сочинительством. «Усадебный текст» Достоевского раскрывается опосредованно: или в отдельных произведениях, или в размышлениях об идеалах русского народа в «Дневнике писателя».

 

Елена Алексеевна Федорова (Гаричева), д.филол.н., профессор, Ярославский государственный университет им. П.Г. Демидова

 

Г.И. Романова (Москва)

От антиидиллии к «поэме запустения»: традиции М.Е. Салтыкова-Щедрина

в «усадебном тексте» начала ХХ в.

 

Докладчица сопоставила жанровые трансформации в последнем романе М.Е. Салтыкова-Щедрина «Пошехонская старина» (1887–1889) и в доэмигрантской прозе И.А. Бунина, в частности в цикле «Чернозем» (1903). Тематическая близость (мысленный возврат к прошлому, т. е. в пошехонское детство у Салтыкова-Щедрина, дорога в родовую усадьбу у Бунина) – основание, позволяющее выявить наследование литературной традиции. Объединяют произведения формальные особенности: хронотоп дворянского гнезда, изображение негативных сторон усадебной жизни, ослабление причинно-следственных связей между сюжетными событиями, система персонажей, связанных родственными узами, но разъединенных духовно; сходны и особенности организации речи, повествование от первого лица, лиризация повествования. Не находящий разрешения конфликт заключается в противоречии между богатыми природными возможностями и убожеством жизни людей. По отношению к идиллическим представлениям усадебная жизнь и в «Пошехонской старине», и в «Черноземе» – антиидиллична. Однако критицизм и сарказм, характерные для Салтыкова-Щедрина при изображении усадебных обычаев, чужды Бунину, которому в рассматриваемый период свойственно приятие мира и поэтизация переживаний, связанных с осмыслением усадебного быта, что способствовало появлению жанра, который можно охарактеризовать словами из его «Золотого дна» – «поэма запустения».

 

Галина Ивановна Романова, д.филол.н., профессор кафедры русской литературы, Московский городской педагогический университет (МГПУ)

 

 

А.Г. Гачева (Москва)

 

Старый и новый мир: от конфронтации к соработничеству.

Образ русской усадьбы в мысли и творчестве Валериана Муравьева 1920-х гг.

 

Философ, публицист Серебряного века В.Н. Муравьев (1885–1930) после революции остался в Советской России, стремясь расширить смысловой и идейный объем строительства нового мира, преодолевая декларируемый большевиками разрыв со старым миром. Идее движения вперед через катастрофические скачки, через разрушение «до основанья» он противопоставил идею «непрерывности» жизни, органического роста, развития на основе преемственности, в частности в осмыслении феномена русской усадьбы. Представитель древнего княжеского рода, он вырос в родовом имении Онег в окрестностях Великого Новгорода. После революции, сумев сохранить добрые отношения с крестьянами, не раз приезжал сюда. Образ дворянской усадьбы связывался для него с темой «памяти рода», с развитой у Н.Ф. Федорова темой «местной истории», органически входящей в историю отечества и человечества. В 1927 г. Муравьев начинает писать пьесу, посвященную судьбе русской усадьбы. Ее главный герой, помещик-либерал Канищев, ставший директором «усадьбы-музея Токарево», своего бывшего родового имения, сталкивается с только что назначенным содиректором усадьбы, коммунистом Васьковым. Однако начавшаяся было конфронтация перерастает в сотрудничество, поскольку Васьков стремится не уничтожить усадьбу, а создать в ней школу-музей, чтобы собираемые в ней десятилетиями «ценности старой культуры» «ожили» в руках будущих деятелей новой России, воспитанных «в истинном коммунизме» (Муравьев В.Н. Сочинения: В 2 т. Т. 2. М., 2011. С. 508).

 

Анастасия Георгиевна Гачева, д.филол.н., в.н.с., Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН

 

 

Е.В. Кузнецова (ИМЛИ РАН)

 

Поэтосфера и мифопоэтика усадьбы в драматической поэме А.А. Блока «Песня судьбы»

Докладчица отметила, что, по мнению большинства исследователей, поэма аккумулирует мучительные раздумья Блока о судьбе России и о своей личной судьбе, связанной с прошлым, настоящим и будущим его родины. Драматическая поэма Блока, помимо идейных проблем, затронутых в ней, интересна попыткой уйти от конкретики исторических, национально-культурных реалий и придать им максимально символическое, вневременное, универсальное толкование, совместить план быта и бытия. Белый дом с садом на холме, в котором начинается действие пьесы и возвращение в который подразумевается в конце, вбирает в себя важнейшие черты России как культурно-природного пространства, не географического или политического, а скорее духовного. Миру усадьбы противопоставлено пространство города, русские просторы, большой мир. Топос усадьбы в той же мере выражает, воплощает для Блока Россию, как и бескрайние осенние и снежные поля или современный город. Поэтому Елена, жена Германа и хранительница усадьбы, и Фаина, персонализация стихии, народа и большого мира, являются двумя частями одного целого, возможно проекцией идеальной России. Сюжет «Песни судьбы», как доказали исследования Д.М. Магомедовой, И.С. Приходько и др., можно рассматривать как своеобразную художественную реализацию гностического мифа о пленной Софии, Душе мира. В докладе было показано, как поэтосфера усадьбы, сложившаяся в русской литературе и поэзии XIX — начала ХХ в., накладывается на символику гностического мифа, участвует в раскрытии драматического конфликта поэмы, приобретает черты мифопоэтического осмысления и в конечном итоге вливается в авторский миф о России.

 

Екатерина Валентиновна Кузнецова, к.филол.н., с.н.с., Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН

 

 

М.В. Скороходов (ИМЛИ РАН)

 

«Усадебный топос» в произведениях представителей «крестьянской купницы»

 

Исследование выполнено в ИМЛИ РАН за счет гранта Российского научного фонда (проект № 18-18-00129) «Русская усадьба в литературе и культуре: отечественный и зарубежный взгляд».

Докладчик отметил, что «усадебный топос» обычно рассматривается в произведениях авторов, которые имели фамильные или личные усадьбы либо длительное время проживали в усадьбах своих родных и знакомых. Значительно меньшее внимание уделяется характеристике «усадебного топоса» в текстах тех авторов, которые, в силу сословных ограничений, не являлись владельцами усадеб и их частыми гостями. Если говорить о русском Серебряном веке, то это прежде всего поэты «крестьянской купницы» Н.А. Клюев, С.А. Есенин, А.В. Ширяевец, С.А. Клычков и др. Для них важнейшим и часто наиболее ранним по времени освоения источником знаний о русской усадьбе является отечественная словесность. Мир русской литературы раскрывает во всей полноте и многообразии проявлений содержание и саму суть усадебного пространства и усадебной жизни. Представление о структуре усадебных комплексов поэты получали и из личного опыта. Составляющие эти комплексы элементы становятся символами, каждый их которых имеет свое сформировавшееся семантическое наполнение, наблюдается мифологизация как усадебного пространства в целом, так и составляющих его объектов. Революционные события приводят к быстрой гибели усадебного мира. Если Клюев в первые послереволюционные годы приветствует эту тенденцию, то для Ширяевца русская усадьба неотделима от крестьянской жизни, поэтому ее гибель приводит к уничтожению не только помещичьей, но и крестьянской России. Для творчества Есенина характерно перенесение элементов помещичьих комплексов (сад, характерные для парка деревья) в пространство крестьянской усадьбы.

 

Максим Владимирович Скороходов, к.филол.н., с.н.с., Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН

 

 

Е.Ю. Сафронова (Барнаул)

«Село Степанчивово» и «Набег на Барсуковку»: пародийно-сатирический модус

в изображении усадьбы у Ф.М. Достоевского и М.А. Кузмина

 

По наблюдению докладчицы, в романе Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели» воспроизводятся все традиционные для усадебного романа элементы: жизнь на лоне природы, любовная коллизия, фигура пришельца, изменяющего привычный уклад, прогулки в саду, свидания в беседке, традиционные чаепития и т.д. Однако усадебное счастье находится под угрозой: приживальщик Фома Фомич стремится заменить собой хозяина, превращаясь в тирана. Комизм подмены у Достоевского завершается символическим свержением тирана и изгнанием, но в финале Фома возвращается, «покупая» право на бесконечное господство разрешением брака полковника с Настенькой. В рассказе Кузмина «Набег на Барсуковку» также происходит ироническое обыгрывание традиционной усадебной культуры и литературных штампов усадебного романа. Круговорот усадебного бытия, согласие, счастье, благополучие, здоровье оцениваются как скука. Воспитанная на романтической литературе героиня Машенька не может обрадоваться счастливой развязке «набега». Она сожалеет о том, что все только маскарад: разбойники ненастоящие, её родственники живы, отец согласен и нужно выходить замуж за любимого человека. Юмористический эффект возникает при узнавании и выворачивании наизнанку литературных штампов.

Итак, комическое обыгрывание ставших шаблонными коллизий у Достоевского и Кузмина происходит по-разному. Достоевский обнажает сложность, многоаспектность жизни, открывая в комичном трагические грани (следование христианским заповедям оборачивается слабохарактерностью, гостеприимство – утратой власти в собственном доме). Кузмин остается на уровне лёгкой игры с традиционными претекстами, осмысляя их в комическом ключе.

 

Елена Юрьевна Сафронова, к.филол.н., доцент, Алтайский государственный университет

 

 

Н.И. Пегова (Москва)

 

Усадебная беллетристика на страницах символистских журналов

(«Новый путь», «Вопросы жизни», «Аполлон»)»

Докладчица отметила, что в «Новом пути» (1903–1904) и его преемнике журнале «Вопросы жизни» (1905) публиковались «усадебные тексты» с разнообразной проблематикой. Среди авторов – М. Арцыбашев, Д. Философов, Е. Лундберг, Ю. Череда, Б. Зайцев. Было отмечено, что пик публикаций «усадебных текстов» в журнале «Аполлон» приходится на 1910 г. Последний «усадебный текст» в этом журнале – стихотворение В. Комаровского «Ракша» (1914), в котором усадебный мир предстает как феномен точной и живой памяти. В докладе также был дан анализ рассказа С. Сергеева-Ценского «Дифтерит» и его повести «Сад».

 

Надежда Ивановна Пегова, независимый исследователь

 

 

Н.И. Романова (Москва)

 

Мир русской усадьбы в повестях о детстве: от Л. Толстого к П. Романову

 

В докладе было показано, что повесть о детстве середины XIX в., прочно связанная с именами Л.Н. Толстого и С.Т. Аксакова, не только раскрыла внутренний мир ребенка, но, главное, изобразила детство как важнейшую эпоху жизни человека. Воплощение темы закреплено устойчивыми художественными приемами, среди которых – сочетание автобиографизма с вымыслом, ретроспективная форма повествования, специфика сюжетологии, централизация системы образов вокруг фигуры ребенка, сквозные мотивы и эпизоды. Особое своеобразие повестям придает усадебный колорит. «Усадебный топос» имеет множество смыслов – от социокультурного, раскрывающего условия формирования личности ребенка, особенности его психологического склада, бытового поведения, жизненных устоев, до символического – и определяет некоторые черты художественного мира повестей о детстве (локализация времени и пространства, замкнутость жизни внутри семьи, оппозиция города и деревни). Чутким наследником классической литературы стал П. Романов. В его повести «Детство» заметны толстовские традиции в изображении героя (тонкое проникновение во внутренний мир ребенка), а изобразительная пластика во многом напоминает художественную манеру Аксакова. При этом повесть Романова обладает яркой авторской индивидуальностью и несет на себе печать новой эпохи, когда дворянская культура уходила в прошлое, когда менялся ритм и стиль жизни. Это сказалось на художественном мире произведения: поэзия детства XIX в. сменилась драмой детства века XX-го.

 

Наталья Ивановна Романова, к.филол.н., с.н.с., Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН

 

 

Е.В. Астащенко (Москва)

 

Неорусский стиль в «усадебных» текстах Веры Жуковской и Николая Русова

 

Докладчица отметила, что названные авторы, несмотря на их дарование и образованность, словно обречены на пребывание на периферии литературы и жизни: Русов – незаконный потомок князей Урусовых, а Жуковская – псевдоним Микулиной-Подревской, в юности выступившей под фамилией знаменитого дяди авиаконструктора, а затем, возможно, втайне ставшей его невесткой. Шаткое положение авторов отчасти и придает их «усадебным» текстам зыбкость, ирреальность. Родная усадьба утрачивает былую надежность, однако обретает сновиденное измерение, где возможно слияние воды и огня, ночи и утра, западного и восточного, святого и демонического, как на рериховских и врубелевских полотнах, а особенно – в их театральных декорациях, аллюзии на которые, равно как и на «Жар-птицу» Л. Бакста, Русов использует в изображении собственных романных усадеб. Коненковская скульптура, абрамцевская древнерусская стилизация и одноименные с русовскими романами (или с упомянутыми в них названиями) картины М. Якунчиковой экфрастически пересоздаются Русовым, знакомым почти со всеми представителями неорусского стиля, а Коненкову посвятившим множество произведений, среди которых – роман «Отчий дом». Панорамы святой полевой и лесной Руси у Жуковской развертываются сходно с живописью М. Нестерова, особенно связанной с П. Мельниковым-Печерским, также повлиявшим на судьбу и прозу Жуковской. Мирискуснический, в нарицательном и собственном смысле, компонент (особенно мир И. Билибина) был ирреализующей составляющей прозы Русова и Жуковской, не чуждых, однако, и документального бытописания усадеб (Русов как автор-каталогизатор «Помещичьей России», Жуковская как создательница музея-усадьбы и «воспоминаний», которые до сих пор хранятся неопубликованными в ее родном имении).

 

Елена Васильевна Астащенко, к.филол.н., преподаватель, Московский государственный строительный университет (НИУ МГСУ)

 

(Нет голосов)
Версия для печати

Возврат к списку