А.В. Коровин

Сталинский Советский Союз в восприятии Х.К. Лакснесса

Ключевые слова: Х.К. Лакснесс, СССР, советско-западные литературные контакты, травелог, литература и идеология.

Keywords: H.K. Laxness, USSR, Soviet-Western literary contacts, travelogue, literature and ideology.

В 1920-е гг. в. Исландии набирают популярность коммунистические идеи, радикально настроенные писатели организовали группу, названную «Красные перья», что прямо указывало на их политические предпочтения. Был провозглашен тезис о том, что искусство должно перестать служить буржуазии, поскольку существует для народа и коренится в народной культуре, а писатели должны сделать свой выбор в пользу народа. Центральной фигурой это кружка стал крупнейший исландский писатель Хольдоур Кильян Лакснесс, прошедший долгий путь идейного становления, много живший в Европе и Америке, где он, собственно, и приобщился к левым идеям. Капитализм как форма общественного устройства оказывается для него неприемлемым, поскольку в нем он усматривает угрозу разрушения духовности и морали. В 1933 г. выходит его первая книга о Советском Союзе «Путь на Восток», где он восторженно отзывается об успехах советского народа по строительству нового общества. Это относительно небольшой очерк скорее публицистического характера, носящий откровенно пропагандистский характер. Собственно, информации о реальной жизни в СССР в этой книге нет по очевидным причинам – Лакснесс ее не видел. Совершенно очевидно, что изрекаемые Лакснессом лозунги мало отличаются по своей риторике от того, что звучало в СССР из каждого репродуктора.

После второй поездки в СССР в 1938 г. Лакснесс пишет книгу «Русская сказка», задуманная как ответ на «Возвращение из СССР» (1936) Андре Жида, который для Лакснесса был литературным авторитетом и образцом стиля. Складывается впечатление, что исландский писатель старательно выполняет идеологический заказ, хотя никаких подтверждений этому и нет. Его книга становится книгой комплиментов, где нет места ни анализу ситуации, ни даже более или менее ярким картинам действительности, а есть только выражение восхищения страной победившего социализма. Лакснесс постоянно говорит о технических достижениях СССР, рапортуя о все новых и новых высотах советской промышленности. Так, он отчитывается, как возросло количество автомобилей, производимых в СССР за последний год, подчеркивает, что автомобильное движение такое же, как в Нью-Йорке, Париже или Лондоне.

Представляется, что задача Лакснесса как автора диаметрально противоположна задачам, которые ставит перед собой путешественник – отразить частности, детали, факты действительности, то, что он встречает на своем пути. Поездки Лакснесса по стране предстают чем-то совершенно иным: куда бы он ни попал, он видит одно и то же: то, чем он неизменно восхищается. Его цель в создании некого обобщенного образа СССР, лишенного конкретики, формирование идиллической картины бытия.

Значительная часть текста посвящена прославлению коммунистической партии и лично товарища Сталина. Лакснесс приветствует суды и расправы над врагами Сталина, а значит всего советского народа, – троцкистами и бухаринцами. Он убежден, как и советский народ, что творится правое дело. Подробно пишет он об аресте «вредителей и врагов» Тухачевского и Гамарника, расстрелянных в 1937-м. Исландского писателя было легко убедить в том, что репрессированные советские государственные деятели – пособники Гитлера и фашизма в целом, поэтому на страницах его книги появляется сравнение Троцкого с Герингом, а Бухарина с Геббельсом. В настоящее время это кажется абсолютным нонсенсом, но отмечу, что Лакснесс получал только ту информацию, которая была строго дозирована и преподносилась соответствующим образом.

Будучи писателем, Лакснесс не может не выразить свое отношение к русской литературе, и литературе других народов СССР. В целом он был хорошо знаком с русской классикой благодаря прекрасным датским переводам, но в этой книге нет места серьезному анализу значения русской литературы для мировой культуры, тут есть противопоставление русской литературы и буржуазной, особенно достается скандинавской, которую называет «бедной характерами» в противовес русской. Достаточно много внимания он уделяет фигуре Пушкина, но он в этой книге не столько интересует Лакснесса как великий русский поэт, а скорее, как поэт, ставший символической фигурой в СССР. Возникновение культа Пушкина, его фактическое обожествление гораздо более привлекательный факт для Лакснесса, чем его творчество. Отдельный интерес представляют эссе Лкснесса, вошедшие в книгу, посвященные произведениям литературы народов СССР: Лакснесс знакомится с «Витязем в тигровой шкуре», которого сравнивает с образцами древнеисландской литературы и даже приходит к выводу, что «Песнь о Роланде» и «Божественная комедия» – это менее художественные тексты, чем поэма Руставели. С восторгом он также отзывается о расцвете национальных литератур в СССР. Одной из самых значительных фигур предстает казахский поэт Абай, совершенство поэзии которого Лакснесс превозносит.

Очевидно, что в Исландии книга Лакснесса нашла своего читателя, но на русский язык при жизни Сталина не переводилась, хотя прославлению вождя в ней отводится немало страниц. Несмотря на такое восторженное и некритическое отношение к Советскому Союзу, выраженное в этой книге, произведения Лакснесса в СССР не издавались до 1953 г., его статус как друга Советского Союза не открыл ему двери в советские издательства.

Отношение к Советскому союзу у Лакснесса с годами меняется: в сборнике эссе «Время поэтов» (1963) образ Советской России претерпевает уже весьма значительное изменение – от восприятия ее как сказочной страны, воплощенной мечты человечества в 30-х годах к ироничному, трезвому отношению к построенному в СССР обществу.

 

Коровин Андрей Викторович, к.ф.н., с.н.м. ИМЛИ им. А.М. Горького РАН. avkorovin2002@mail.ru

 

А.В. Голубцова

Ленин в «советских» произведениях Курцио Малапарте: трансформация образа

Ключевые слова: Курцио Малапарте, советско-итальянские литературные связи, В.И. Ленин, образ, западная рецепция советской истории и культуры.

Keywords: Curzio Malaparte, Soviet-Italian literary connections, V.I. Lenin, image, Wesern reception of Soviet history and culture.

            Писатель и публицист Курцио Малапарте (1898–1957) стал одним из первых итальянских литераторов, побывавших в Советском Союзе. Он пробыл в СССР с мая по июнь 1929 г. в качестве корреспондента газеты «Стампа» (La Stampa), которую возглавил незадолго до поездки. Его путевые очерки в 1930 г. были изданы отдельной книгой под заглавием «Осмысление Ленина» (Intelligenza di Lenin, 1930): в дальнейшем советская тема красной нитью проходит через все творчество Малапарте. Полностью или частично ей посвящены политический памфлет «Ленин-добряк» (Le bonhomme Lénine, опубл. во Франции в 1932), неоконченный роман «Бал в Кремле» (Il ballo al Kremlino), который создавался начиная с середины 1940-х гг. с опорой на материал, собранный во время поездки 1929 г., и целый ряд других публицистических и художественных текстов. При столь ярко выраженном интересе к Советскому Союзу одной из ключевых тем творчества Малапарте становится Октябрьская революция и личность В. И. Ленина

            В «Осмыслении Ленина» автор стремится исследовать историческую логику русской революции, исходя из особенностей личности ее «творца» В. И. Ленина. Здесь, как и во всех последующих «советских» произведениях, автор полемизирует с расхожим образом большевистской России как «азиатской загадки»: в понимании Малапарте, большевизм является не воплощением характерного русского «азиатского деспотизма», а порождением западной либеральной культуры. Впрочем, это не мешает Малапарте активно использовать в своих работах элементы европейского мифа о «загадочной русской душе», о врожденном анархизме, пассивности и фатализме русского народа.

            На стыке этих двух внешне противоречащих друг другу представлений и возникает образ Ленина: в глазах Малапарте Ленин соединяет в себе два по-видимости противостоящих друг другу начала — русское и европейское: «Антиевропейское лицо <...> двуликой логики Ленина имеет русские черты, антирусское же – черты европейские»¹. Его безжалостная логика трактуется как единственная сила, способная обуздать хаос русской души. Его методы отличает сочетание оппортунизма и непреклонности — гибкость в выборе средств уравновешивается строгой определенностью целей. Малапарте со смесью ужаса и восхищения рассуждает о беспринципности и жестокости Ленина в борьбе с политическими противниками, и тут же приводит примеры, свидетельствующие о его чувстве юмора, сентиментальности, любви к детям и животным. Не случайно одна из глав книги получает название «Красная невинность»; Ленин не испытывает укоров совести, потому что его жестокость соответствует естественному порядку вещей. Эта невинность как бы искупает и оправдывает все ужасы революции и парадоксальным образом обнаруживает в фигуре Ленина христологические черты: он характеризуется как «волк Божий, который взял на себя грехи мира»², а его тело в мавзолее уподобляется мощам святого. Однако в конце книги автор развенчивает этот сакральный образ: в финальном описании посещения Мавзолея коммунистический святой превращается в «жалкую мумию» в стеклянном саркофаге. Восхищаясь хитростью и жестокостью Ленина, в финале Малапарте выносит моральный приговор и ему самому, и всему советскому режиму.

            В вышедшей через два года работе «Ленин-добряк» внимание автора вновь сосредоточивается на фигуре Ленина. В этой книге, как и в «Осмыслении», Ленин рассматривается как порождение европейского либерализма и противоречивой «русской души», однако здесь Малапарте интересует, прежде всего, «европейская» составляющая личности вождя, который предстает как типичный западный мелкий буржуа. Малапарте отвергает обе расхожие трактовки образа Ленина: советскую «политическую агиографию» и западный образ «пролетарского Чингисхана», формирующийся в рамках стереотипной оппозиции Европы и России как Запада и Востока.

            «Ленин-добряк», как и «Осмысление», начинается с критики буржуазной мысли, отвергающей Ленина как нечто чуждое европейскому духу. В прологе Малапарте дает своему герою исчерпывающую характеристику: «”средний европеец”, добряк и человек доктринерского фанатизма и абстрактной воли, <...> бумагомаратель, неспособный действовать за пределами теории, мелкий буржуа-домосед, потерянный в смуте революции»³. Как истинный буржуа, он не любит опасностей и риска, при этом во внутрипартийных дискуссиях отстаивает необходимость революционного насилия. Впрочем, по замечанию Малапарте, Ленин воспринимает насилие исключительно абстрактно, поскольку ему не хватает воображения, чтобы осознать последствия своих идей. Малапарте рисует образ «диктатора с менталитетом чиновника», доктринера-буржуа, который избегает прямого контакта с реальностью и потому сохраняет спокойствие и чистую совесть, когда по его вине погибают миллионы людей. Тело Ленина в мавзолее описывается почти теми же словами, что в «Осмыслении Ленина»: «Лежа в стеклянном гробу, он спит, спокойный и забальзамированный <...> глаза прикрыты, левая рука мягко покоится на груди»⁴. Но если в первой книге «легкая улыбка» на его губах выглядит как свидетельство невинности большевистского «святого», то в «Ленине-добряке» она же выступает как признак чистой совести скромного буржуа.

            Малапарте обращается к образу Ленина не только в публицистических, но и в художественных текстах — прежде всего, в неоконченном романе «Бал в Кремле». Ключевой темой романа становится упадок и разложение высшей советской номенклатуры рубежа 1920-30-х гг. Фигура Ленина в романе отходит на второй план, но, как и в ранних «советских» произведениях Малапарте, ключевую роль в тексте играет сцена посещения Мавзолея. Текстуально она (вплоть до прямых цитат) отсылает к описаниям мертвого тела вождя в предыдущих работах, и все же образ мертвого Ленина здесь претерпевает серьезную трансформацию. Перед нами уже не большевистский святой из «Осмысления Ленина», не мелкий буржуа из «Ленина-добряка», а «медленно разлагающаяся мумия» — символ распада советского общества: ее лицо покрывает «зеленоватый, похожий на плесень пот», а ухо и пальцы одной из ног попорчены мышами⁵. Произведение, посвященное гибели марксистской аристократии, символично завершается пассажем, описывающим разложение тела вождя: «После того, как он пролежал несколько месяцев в хрустальном гробу, заметили, что мумия разлагается, разваливается. Она стала рыхлой и местами мягкой на ощупь, сырой, испорченной»⁶. Таким образом, в «русско-советском» творчестве Малапарте происходит постепенная деромантизация и демифологизация образа Ленина, отражающая путь духовной и идеологической эволюции самого автора и трансформацию его взглядов на историческую судьбу Советского Союза.

Примечания:

 

¹Malaparte C. Intelligenza di Lenin. Milano: Treves, 1930. Р. 23.

²Ibid. P. 45.

³Malaparte C. Lenin buonanima. Firenze: Vallecchi, 1962. P. 8-9.

⁴Ibid. Р. 369-370.

⁵Малапарте К. Бал в Кремле / Пер. с ит. А. В. Ямпольской. М.: АСТ, 2019. С. 121.

⁶Там же. С. 29.

 

Голубцова Анастасия Викторовна, к.ф.н., с.н.с. ИМЛИ им. А.М. Горького РАН. ana1294@yandex.ru

Д.Д. Кузина

«Два друга – две России»: травелоги Джона Дос Пассоса и Э.Э. Каммингса об СССР

Ключевые слова: Дж. Дос Пассос, Э.Э. Каммингс, советско-американские литературные контакты, травелог, переписка, имагология.

Keywords: John Dos Passos, e.e. cummings, Soviet-American literary contacts, travelogue, correspondence, imagology.

Доклад и публикация выполнены при поддержке гранта Росссийского фонда фундаментальных исследований «Американские травелоги между двумя мировыми войнами: взгляд на "старую" Европу и "новую" Россию» № 19-312-90043 Аспиранты.

Доклад посвящен советским травелогам американских писателей – Э.Э. Каммингса и Дж. Дос Пассоса. Каммингс и Дос Пассос учились, воевали и путешествовали вместе – и оставались друзьями на протяжении всей жизни. При этом оба друга побывали в России (на первый взгляд, - почти одновременно, в 1928 и 1931 гг.) и при всей общности взглядов и биографий оценили молодую Страну Советов кардинально противоположно. Если для Дос Пассоса, побывавшего в СССР раньше друга на три года, эта страна, пусть нищая и разоренная, пусть небезупречная с точки зрения личностных и творческих свобод, явилась примером успешного строительства нового общества, избавленного от пороков капиталистического Запада, то Каммингс в 1931 году воспринимает СССР не иначе как дантовский ад, «немир».

Причин тому было несколько. Общность интересов и взглядов на жизнь, сблизившая Дос Пассоса и Каммингса в Гарвард-Колледже, была скорее поверхностным явлением, следствием их принадлежности к одному поколению, определившей также и биографические совпадения, которых в их жизни было немало. Между тем происхождение, воспитание, жизненные приоритеты вели двух молодых людей по совершенно разным дорогам: Дос Пассоса по пути поисков социальной справедливости и связанных с этим политических метаний, Каммингса – по пути эстетизма и аполитичности.

Другая причина заключается в том, что Каммингс и Дос Пассос посетили СССР в переломный период его истории и потому увидели два «разных» Союза: Дос Пассос – СССР времен позднего НЭПа и относительных творческих и личностных свобод, Каммингс – СССР времен начинающегося Большого террора, тотальной слежки и всеобщего страха. Большинство западных интеллектуалов тех лет воспринимали СССР как потенциально совершенное государство и отправлялись в Россию в самых приподнятых чувствах, особенно после начала Великой Депрессии, заставившей столь многих разочароваться в идеалах капитализма, и Дос Пассос и Каммингс не были исключением. Последующий ход истории заставил Каммингса утвердиться в своей ненависти к СССР, а Дос Пассоса последовательно и мучительно разочароваться в нем. В конце жизни оба писателя стояли на антикоммунистических позициях.

В докладе впервые в переводе на русский язык приводятся фрагменты из разнообразных сопроводительных материалов (переписка, воспоминания, публикации в прессе).

 

Кузина Дарья Дмитриевна, аспирант, н.с. ИМЛИ им. А.М. Горького РАН. ketrivenia@gmail.com

О.Ю. Панова

Курт Воннегут и СССР: заметки к теме

Ключевые слова: Курт Воннегут, СССР, послевоенные советско-американские литературные контакты, Рита Райт-Ковалева, архивные материалы.

Keywords: Kurt Vonnegut, USSR, postwar Soviet-American literary contacts, Rita Rait-Kovaleva, archived materials.

К моменту первого приезда в СССР Курт Воннегут был уже хорошо известен в нашей стране и очень популярен у советского читателя – в первую очередь благодаря переводам Риты Райт-Ковалевой. На тот момент в ее переводе вышли два романа – «Бойня № 5» в «Новом мире» со статьей о романе Раисы Орловой (1970) и «Колыбель для кошки» с предисловием В. Скороденко в издательстве «Молодая гвардия» (1970), сборник «Курт Воннегут о себе» (Рига, 1971), и Райт-Ковавлева уже работала над «Завтраком для чемпионов» (опубл. в 1975 г. в журнале «Иностранная литература»).

Их личное знакомство состоялось в Париже в октябре 1972 г. в Париже, куда Воннегут приехал с лекциями в университет, а Райт-Ковалева попала, по ее словам, «чудом», по приглашению Натали Саррот для работы в парижском Музее Человека – сбора материалов для книги о французском Сопротивлении (на основе этих материалов она сделала книгу о Борисе Вильде).

Познакомившись с Райт-Ковалевой, 28 января 1973 г. Воннегут опубликовал в New York Review of Books открытое письмо «Пригласите Риту Райт в Америку!» (The New York Times Book Review, 1973, January 28). После этого письма несколько американских университетов прислали «мисс Райт» приглашения выступить с лекциями или принять участие в семинарах. Однако выпускать ее в Штаты в СССР почему-то не хотели – хотя на тот момент она уже бывала во Франции и Британии, т.е. невыездной ее назвать было нельзя.

Курт Воннегут впервые приехал в СССР в 1974 г. Пребывание его было кратким: он провел в Москве четыре дня – с 14 по 19 октября. Второй, также очень краткий визит, состоялся в 1977 г. – тогда Воннегут посетил Ленинград. В оба своих приезда он постоянно виделся и много общался с Ритой Райт-Ковалевой.

Основным материалом доклада служат очерк Райт-Ковалевой «Канарейка в шахте, или мой друг Курт Воннегут», в котором она рассказывает историю своего знакомства и общения с писателем, в том числе вспоминает о двух его приездах в СССР, и неопубликованный материал, сохранившийся в фонде Союза советских писателей РГАЛИ – отчет гида-переводчика Т. Кудрявцевой, сопровождавшей Воннегута во время его пребывания в Москве. Сравнение этих двух текстов дает интересный материал, позволяющий сделать выводы о сохранности созданных еще в сталинский период моделей и норм ритуальных «культпоказов» Советского Союза зарубежным гостям. Раскрывается амбивалентное восприятие Воннегутом СССР – как страны великой культуры и великой литературы (особенно важным было в этом отношении знакомство с Ленинградом), страны-союзницы США в годы Второй мировой (Воннегут навсегда сохранил благодарность советским воинам, освободившим его из немецкого плена) – и как страны, где нельзя доверять официозу, где парадные «витрины» советского образа жизни расходятся с действительностью. Оба текста – как опубликованный, так и архивный, содержат важные детали, касающиеся литературной репутации в СССР 1970-х годов не только писателя Курта Воннегута, но и переводчика Риты Райт-Ковалевой.

 

Панова Ольга Юрьевна, д.ф.н., в.н.с. ИМЛИ им. А.М. Горького РАН, профессор филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. olgapanova65@rambler.ru