Югай Елена Фёдоровна,
кандидат филологических наук.
г. Вологда.

E-mail: leta-u@yandex.ru

 

В статье рассмотрен образ дороги на тот свет, центральный для причитаний похоронно-поминального цикла. Материал статьи — тексты причитаний, собранные на территории Вологодской области, как опубликованные, так и архивные записи. Пространственно важен образ «заросшей дороженьки» между кладбищем и деревней. Сорок дней поминального цикла соответствуют сорока дням пути души в мир мёртвых.

 

The article is devoted to the image of the way, which is the central image in the funeral lamentations of Vologda region. The research material includes both published texts and archives. The image of the “overgrown road” between the village and the churchyard is very important for the space structure of lamentation. Forty days of the funeral rite correspond to the forty days of the souls way to the world of the dead.

 

Ключевые слова: похоронные причитания, Вологодская область, художественный образ, дорога, пространство, время.

Key words: funeral lamentation, Vologda region, image, road, space, time.

 

Причитание (или причёт, как говорят на Вологодчине) — фольклорный жанр, сопровождающий инициационные обряды: свадьбу, похороны, проводы в рекруты. Современная Вологодская область включает в себя территории, принадлежавшие трём губерниям (Вологодской, Новгородской и Олонецкой). Несколько текстов причитаний Вологодской области опубликовано в сборниках, сформированных по жанровому или территориальному принципу¹. Сейчас здесь ведут собирательскую работу МУ «Межпоселенческий центр традиционной народной культуры Череповецкого муниципального района» (МЦТНК Череповецкого района) и МУК «Кадуйский центр народной традиционной культуры и ремёсел» (Кадуйский ЦНТКиР), фонды которых содержат более 200 текстов причитаний, и БОУ ДОД «Вологодский областной детско-юношеский центр традиционной народной культуры» (Вологодский ДЮЦТНК), около 150 текстов причётов востока Вологодской области.

Время и пространство — основные категории народной картины мира, они существуют во взаимосвязи. М. М. Бахтин ввёл в литературоведение понятие «хронотоп» для обозначения «существенной взаимосвязи временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе»². Время и пространство в народной картине мира получают качественные характеристики и воспринимаются как неоднородные. «Подобно пространству, В. наделяется семантикой. <…> Положительное В. — это В. жизни, В. этого, земного мира; отрицательное — В. смерти, прорыва в потусторонний мир»³. В причётах эта оппозиция выражена чётко: плохое время нахождения души между миром живых и миром мёртвых требует защиты, особого поведения — как для помощи душе, так и для того, чтобы обезопасить от неё живых.

Мифопоэтическая семантика календарного времени определяется «событиями», которыми оно наполнено. «Для архаического мировосприятия самостоятельной абстракции «время» вообще не существует, время — это неотъемлемый элемент бытия, не ощущаемый отдельно от конкретного содержания»⁴. Содержанием времени причитаний служит дорога души на тот свет.

Время и пространство причитаний представлены через дробные единицы: часы-минуточки, стороны света, времена года. Время суток, времена года и стороны света представляют собой единицы деления (структурирования) времени и пространства. Их объединяет число четыре (общее количество) или два (так как четыре распадается на две пары — бинарные оппозиции, такие как «день-ночь», «свет-темень»; «годовое время нередко членится не на четыре, а на два сезона — зиму и лето»). С. М. Толстая указывает, что «разномасштабные циклы изоморфны друг другу» (например, лето соотносится с днём, цветением растений, зрелостью жизни и т.д.) кроме того, «для народной традиции характерно пространственное восприятие времени»⁵.

Самый распространённый хрононим в текстах причётов — образ утра раннего (в том числе, наречие ранёшенько⁶ с диминутивным суффиксом, характерной чертой жанра). Ожидание встречи (побуду раннего или визита) — характерное начало причётов, как похоронных, так и поминальных. Раннее вставание сочетается с глаголом торопиться: «Ох, эте-мене, дак шибко я торопи…иласе, / Ох, эте-мене, дак скоро я нареди…иласе, / Ох, эте-мене, дак я пришла жо злоча…асная, / Ох, эте-мене, да на повост, да на бу…уево»⁷. Скорое (спешное) одевание — одно из проявлений торопливости, отсюда часто слова «нарядилася» и «торопилася» оказываются рядом и создают рифму. С другой стороны, глагол «торопиться» связан со скорой (преждевременной) смертью: «торопится» на тот свет умерший. «Эй, торопился ты, сухотушко, / Эй, ты на площадь красивую, / Эй, ко звону колокольному…»⁸. Причитальщица упрекает душу: «Ты куда же, да снарядилась. Да ты куда же да поторопилася»⁹. Утро в причётах показано как встреча и начало дороги. Временной образ (день причёта) и пространственный (путь-дорога) смыкаются. В «печальный», как и в дальний путь следует выходить рано, чтобы успеть завершить его в срок, не остаться на ночь, опасное время, посреди дороги — тем более, если это путь на тот свет. Обычно причитают в первой половине дня, существует запрет причитать на ночь. Поминальные причёты исполняются в полдень. Традиционно именно полдень и полночь считаются временными границами. Ранее утро (и предшествующая тёмная ночка) связано с подготовкой к часу обряда и сбором в последний путь.

Из сторон света особо выделен восток. С востока прилетают ветры буйные: «Дуньте-то ветры восточные / Росшибите гробову доску, да»¹⁰. Жительница Вологодской области, рассказывая об обряде, замечает, что хоронят лицом на восток, «потому, что с востока пришествие будет Спасителя; судить-то придёт он нас с востока»¹¹. Иногда выделение восточной стороны отсутствует: «Помолюсь, горе-горькяя, / На вси четыре стороны. / Вы подуйте, витры буйныё, / Со вси цетыре стороны»¹². Все четыре стороны — постоянное и частое словосочетание в этих причётах. Четыре стороны света представляют собой единство и в других фрагментах причётов: «Разлетелись ласточки / На все четыре стороны», «Ой, да посмотрю я, сиротиночка, / Ой, да во все стороны, в ти высокиё, / Ой, да приходит моя ты, Нинушка»¹³. Единицы времени / пространства часто предстают в единстве: «Ты когда ко мне посулишься, / Али утром по-ранёшеньку,  / Вечером ли по-познёшеньку / Посреди ли тёмной ноченьки / Буду ждать да сиротиноку», «Как  родима ваша мамонька / Ей не спяцца ночьки тёмные / Не лежацца дни туманные, «Я больше тебя не увижу, / Да голоску-ту твоево не услышу, / Да ни зимой ни летом, / Да не днём и ночью»¹⁴. Время суток и времена года не разделены в смысле «положительное — отрицательное». Скорее наоборот — противоположности сходятся в значении «всегда». Отсюда частое соседство слов ранняя — поздняя, иногда составляющих рифму «ранёшенько-позднёшенько». Время суток нельзя соотнести традиционно с оппозицией «хорошо — плохо»: любой хрононим оказывается в негативной части оппозиции. Стороны света и времена суток и времена года служат развёрнутым выражением идеи «нигде и никогда».

Точкой отсчёта художественного времени причитания служит день его исполнения (сей белый день), урочный, поминочный день в поминальных причётах, сегодняшний божий день, топерешной святой час¹⁵. Определение святой относится ко всему, связанному со смертью (буево, кладбище, могила). Подчёркивается сакральность времени и пространства причёта, противопоставленная профанной (в причётах — идеальной) будничной жизни до утраты. День похоронного причёта фактически не совпадает с днём смерти оплакиваемого, но в тексте проигрывается момент первого нахождения родственника мёртвым, момент расставания души и тела. Событие рисуется исключительным, невообразимым, небывалым: «… да чего я да не думала, / Ой тошнёшенько, да чего век я не чеяла, / Ой тошнёшенько, да чтой у нас да случилосе, /Ой тошнёшенько, да чтой у нас получилосе!»¹⁶. Сей день похоронного причёта — это художественная категория времени, точка поворота от космоса к хаосу, от мира, в котором жил оплакиваемый, к миру без него.

Сей день является не только временным, но и пространственным центром: родственники с дальних сторон (своих домов) сходятся к дому умершего (либо к кладбищу в поминальном причёте). День похорон часто обозначен как «праздник» (последний праздничёк). Сопоставление проходит по нескольким пунктам: собирается вся родня, готовится особая трапеза, день праздный (не рабочий). Глубинная причина видимых сходств в том, что день похорон, как и годовой праздник, — это сакральное время¹⁷. М. Д. Алексеевский отмечает, что сравнение подготовки к празднику и подготовки к похоронам часто встречается в русских причётах. По мнению исследователя, ключевой является тема взаимного гостевания оплакиваемого, представителя того света, и живых: «подготовка умершего к погребению сравнивается с приготовлением к праздничному походу в гости. <…> Тема гостевания в похоронных причитаниях проявляется и иным образом. Родные и близкие умершего, которые собираются в его доме по случаю его кончины, также воспринимаются как “гости”»¹⁸. В текстах вологодских причётов параллель «похороны — праздник» варьируется. Акцентируется сходство по приготовлениям (обильная трапеза): «Пойдём на последной праздничёк на твой, / Наварили пива-то пьяново, / Да и вина-то горького, / Ко столу дубовому»¹⁹. Угощение предлагается как соседям-живым, так и душам-предкам. Устройство «праздника» должно вызвать одобрение покойного и тем самым замилостивить его. Синонимом слову «праздник» выступает пир, иногда торги, ярмарка, веселье, более позднее концерт²⁰.

В поминальные дни оплакиваемый служит посредником между живыми и всеми умершими родственниками. К нему обращаются с просьбой пригласить других предков: «А ты зови-то родню сер(ы)дешную, / Всех(ы) тётушок и дядюшок, / И братовей-то и браццев маленьких, / И сестриц»²¹.

В похоронных причётах на кладбище указывается на затепленные (засвеченные, подзасвеченные) свечи, накрытые на «том свете» столы: «Тебя стоят, дожидаюцо, / Твои родимыи-ти тятенька и маменька, / Сестрици да и братевка, / У их столы принакрытые, / Да свечки все подзасвичены»²². Выстраивается симметричная картина — на «том свете» умершего встречают родственники, так же, как на этом провожают. И в том, новом, доме есть и столы, и свечи. Встреча покойного в мире умерших такой же «праздник», как и проводы в мире живых.

В других текстах образ праздника противопоставлен похоронам (расстанию, горюшку) — сходное (нарядность одежды, сбор гостей) акцентируется, тем ярче противопоставление повода: «Ветру нет, да навияло, / Гостей не было, да наехало, / Не на пир, не на праздничек, / Не на весёлое гуляньице, / На тоску да на горюшко, / На поминки несцастные,/Самые да злочастные»²³. Праздник и похороны служат проявлением бинарной оппозиции «хорошо — плохо», «радость — горе». Вместе с тем, присутствие самого слова в причёте — рудимент бывшего отождествления, когда оба эти события были по одну сторону оппозиции «сакральное — профанное».

Парой (антитезой) празднику выступают и «горе-расставание», «проводы»,  и «дальняя (неизвестная) сторона», «путь-дорога». Праздник — точка во времени и пространстве, стягивание людей (гости) и дней (подготовка к определённому дню-часу) к единому центру. Дорога, напротив, линия, соединяющая две точки; в пространственном отношении эта линия длинна (дорога дальняя), во временном — бесконечна (на веки вечные). «Праздник» — похороны — это и есть дорога, сборы и проводы в путь, его начало на этом свете (продолжение и окончательный переход на тот свет совершается душой в одиночку или с помощью ангелов и предков).

 Пространства служат в обряде символами мира живых и мира мёртвых: гроб, могила, а также обобщенное чужая сторона представляют собой «тот свет», а прежний дом умершего — «этот». И то, и другое —  семантически нагруженные точки пространства, «локусы смерти»²⁴, вокруг которых выстраивается художественное пространство в причитаниях. Связующий и разделяющий образ дороги объединяет всю образную систему причитания.

Образы жилых строений, не являющихся домом умершего, немногочисленны (сарай²⁵, баня в причётах запада Вологодской области). В целом окружением дому служит деревня, «большая дерёвёнка»²⁶. Деревне противопоставлен погост. На уровне эпитетов могила и дом ещё раз перекликаются. «Широкая улочка» оттеняет «высокий терем», а «широкое кладбище» — «высокую могилу»: «На кладбище широкое / На могилушку высокую»²⁷. Встречается образ чужой деревеньки, показательный для симметрии пространства того света и этого: «Как по этой дороженьке, / Дак только знаем, провожаем, / Мы не можем наполнити / Дак тово свету-то белово, / Дак не родом-то, не племенем, / Да не родней-то сердецною, / Дак на повосте, на буеве, / Дак мы святыми могилками / Целу деревню построили»²⁸. На погосте особое место занимает церковь (святая, соборная, божественная). В неё ходят и живые, но основная функция её в причётах — цель пути умершего: «Дак и повезут тебя, матушка, /… Тебя ко церкви-то божественной / На честной на монастырь, да/ Да и к звонку колокольному»²⁹.

 В поминальных причётах подруги, придя на погост, ищут родственницу в церкви. Иногда, достигнув кладбища, они не находят не подруги, а церкви, в которой бы она могла молиться: «Дак на святом-то уж кладбище, / Нету церквы соборные, / Да нету звону колокольного»³⁰.  Структура причитания предполагает необходимость церкви как пространственного центра погоста и деревни, однако вариативность текста связана с конкретными реалиями деревни.  Церковь, соединяющая кладбище и деревню, значимый элемент пространственной организации. Она объединяет живых и мёртвых.

В плане структурирования пространства интересно рассмотреть мотив прощания умершего с миром. В похоронных причётах по дороге на кладбище (как повезут) причитальщица перечисляет вещи, с которыми он должен проститься. В прощании перечислены люди (дети, соседушки) и строения. В развёрнутом фрагменте видно, как круг прощания становится всё шире: «Дак ты прошайсе-ко сестрица, / Со двором, новым городом, / Да со высоким-то теремом <… >/Со красивым крылечиком, / Да со широкой-то улочкой <…> /С деревней-то любимою, / Со стороной-то родимою <…> / Да ты с полями широкими, / Да ты с лугами зелёными»³¹. Мир живых выстраивается как ряд расширяющихся кругов: центр — это дом (центр дома — светлица, а центр светлицы — красный угол), замкнутое пространство жизни, потом промежуточное пространство между домом и домами соседей (других живых людей), деревня тоже образует собой замкнутое пространство жизни, окружённое полями и лугами, отделяющими её от леса (за которым начинается мир мёртвых). Переход в иной мир осуществляется из центра в центр — из светлицы (терема) в могилу. Периферия (кладбище, улочка) обычно не затрагиваются умершим, но называются причитальщицей в числе посещённых мест. Она сама находится близко, но не в центре обряда (где находится тот, кто совершает переход). Её дороги другие, чем у него.

Движение по дороге между тем и этим светом затруднено. В похоронных и поминальных причётах существует образ заросшей дороги: «Да зарастёт путь-дороженькя, / Да без родимые-то матушки, /Да зарастёт путь-дороженькя, / Да ельничком да березничком, /Да горьким-то осинничком», «Заросла тропа, тропа-дороженька / Ёлочкам-берёзничком / <…> /Я пришла по той дороженьке / Пришла, села на могилку, / На могилку села зыбучю», «Эй, как позаростило горюшко, / Эй, как я и путь да дороженьку, / Эй, как ельником да березником, / Эй, как горе-горьким осинником»³², «Ты перейдешь за Забыть-реку, / зарастет твоя дорожка / ельничком и березничком / не будет тебе дороги. /  И перейдешь за Забыть-реку / и забудешь свою всю родню»³³. Препятствовать навещающему могилу человеку в поминальных плачах может не только дерево, но и его часть. Например, щепки: «Стала я запинатися / Да за каждую глыбинку, / Да за каждую шепинку», «Да я иду, горё-бедная, / За щчепочки запинаюсё»³⁴. Актуализируется растительное происхождение преграды, объём (проходимость) которой не имеет значения. Путь умершему к дому может преграждать и шелкова трава, а не только лес и деревья: «Не взойдёт красно солнышко / Во светлую свитлицу, / Да и зальютца все эти дорошки, / Да ишо заростут то шёлковой травой»³⁵. Преграда из травы так же непроходима, как и дремучий лес.

В народном православии особыми является не только дни похорон и поминок, но и весь период от смерти до сорокового дня.  По объяснению Симеона Солунского и Св. Макария Александрийского, участь души определяется на сороковой день, при этом до третьего дня душа находится на земле, до девятого путешествует по раю, с девятого до сорокового — в аду³⁶. Народные представления сохраняют промежуточный статус дней после смерти и особое значение сорокового дня как окончательного определения участи души, но весь этот период душа умершего находится рядом с домом. Душа в «сороковой день определяется в райские кущи», до сорокового дня «душа скитается, и как только её поминаешь, она уже тут» ³⁷.

В поминальных причётах появляется описание отрезка времени между смертью близкого и днём причёта (урочным днём). День смерти становится предыдущим значимым хрононимом в прошлом. Сей день — день поминовения — отмечен важным событием: гостеванием умершего предка в доме поминающих. С этим предполагаемым событием связана «особость», сакральность времени причёта (теперешнего времечка), в которое стихии послушны причитальщице, а умершему как бы даётся несколько часов от прежней (человеческой) жизни. Этот день, так же, как и день похорон, связан с образом дороги — дороги с кладбища домой. Изменения, которые происходят со смертью оплакиваемого, касаются самого течения времени. Приглашая душу в гости, причитальщица в частности описывает долгое время, проведённое в сиротстве, хотя в действительности могло пройти всего несколько дней: «Ой, прожила я без мамушки, / Ой, один годичёк времечка, / Ой, за десеть показалося!», «Показалася мамушка / Дак девять денёчиков / За сорок годочиков», «Да как без их-то да после их, / Надоело, наскучило, / Тихо солнышко катице, / Да больно дни долги кажуце, / Час часу-то тоскливее, / День денька-то туманнее, / Дак уж как это-то времечко, / Нам за век свой показалосе»³⁸. Удлинение времени вызвано насыщенностью горем, связано с образом быстрого (преждевременного) старения сироты. Время в поминальных причётах может конкретизироваться: «эти те денёчики», «все денёчки и суточки», «все часы и минуточки»³⁹. За счёт того, что время дробится, чувство представляется более цельным (нет минуточки, в которую сироты не тосковали бы по родителям). Образы времени перекликаются с образами пространства, также детализированного в причётах.

В других случаях время без умершего описывается наоборот как убыстряющееся: «Часы часуюце, / Да минутки минуюце, / Один час коротёхонёк, / В часу время малёхонько»⁴⁰. Нехватка времени в часе связана и с работой, которой стало больше без «опоры»-помощи умершего, и с его бессмысленностью. Время «коротается» сиротой, а не живётся. Особое настроение создаётся с помощью необычной лексики — тавтологические глаголы «минуются — часуются». Актуализируется созвучие слов «минута» и «миновать».

В Череповецких причётах сорокового дня, когда душу провожают на кладбище, быстрый ход времени показан через образ часа, к которому стремятся остальные часы: «И-ой(и), дак(ы) не нагонелы ли, ой да милу сестри.. / И-ой(и), дак(ы)при последнем жё по…ой…поре-времечке. / И-ой(и), дак(ы) пора да ведь время да ко…ой-да…коротаецы, / И-ой(и), дак(ы) к одному жё часу, ой часу бигаецы / И-ой(и), дак(ы) ты уйдёшь жё дак что, ой да что повыспросишь, / И-ой(и), дак(ы) своё-то горюшко ёй, ой, да ты повыложишь»⁴¹. «К часу» — к окончательному переходу границы живых и мёртвых, который совершается на сороковой день, к определению души и сиротству оставшихся родственников: «Скоро время коротается, / Ко сиротству подвигается»⁴². Время перехода души на тот свет не мгновенно, и этот период детализируется в причётах. Детализируется и время гостевания души в доме в поминальных причётах. В приглашении речь идёт о «часе», «минуточках», «дне», то есть, строго ограниченном отрезке времени:  «Ненадолгое времечко, / На два-три часочика», «На цясы на минуточки, / На один да прошанной день, / Ненадолгоё времечко»⁴³. «Пора-времечко» взаимозаменяемо с сочетанием «недолгое времечко» («ненадолгое времечко»), «прощённый час» (то есть, когда всех умерших отпускают погостить на земле, «прощают» от посмертного наказания). Таким образом, время между смертью и поминками, а также время, оставшееся до завершения поминовения сорокового дня — время считанное. Это выражается через образы часов-минуточек, через указание места дня причёта в поминальном цикле, через описание хода времени без умершего.

Пространственные центры: дом (в доме — красный угол-суточки) и могила (гроб) — имеют ключевое значение. Они противопоставлены друг другу и организуют два мира: мир живых и мир мёртвых. Другие пространственные образы (деревня, улица, крыльцо, погост, кладбище) выстраиваются вокруг этих центров. На уровне поэтики текста это находит отражение в приёмах ступенчатого сужения образов, аналогии, антитезы. Связывает два мира образ дороги.

Похороны — это обряд перехода. Его сущностью является перемещение из одного пространства в другое для восстановления равновесия. Гармония нарушена тем, что в социуме есть субъект, не принадлежащий миру живых, но сохраняющий прежние связи (с хозяйством и другими людьми). Причитания помогают перевести его через границу между мирами, географически —между деревней и кладбищем. Душа умершего перемещается из суток в могилу, переход происходит мгновенно (глагол «улететь») и из центра в центр. Родственница, пытающаяся догнать и удержать умершего, ходит по периферии — ищет его в деревне, на улице, по всему дому, по всему миру живых. Не найдя, отправляется на кладбище, «заглядывает» в могилу. Однако вход-выход в «новый дом» умершего так же закрыт для неё, как и для него: «Кабы так-то води...ох...лосе:/ Живые в землю лёжи...ох...лисе — дак/ Я лёгла бы, горю...ох...шиця, да/ Заменила бы ма...(мушку)»⁴⁴. Всё художественное время причитаний негативно окрашено, при этом часто подчёркивается сакральность времени, что закономерно для обрядового текста. Время похоронного и поминального обрядов — плохое время. Хорошее время отнесено в прошлое и будущее. Это время цельно и бесконечно. Время поминальных дней и гостевания умершего, напротив, структурировано, разделено на часы-минуточки, течёт неравномерно. Это неправильное время, смерть и разлука преждевременны. Убыстрение (замедление) течения времени как будто компенсирует преждевременность смерти и приближает переход души на тот свет.

Разделение времени по частям суток, а пространства — по сторонам света, служит для более зримого выражения идеи «никогда» и «нигде» («всегда», «везде»). Наиболее значимым временем суток является утро, стороной света — восток. Причёты сопровождают похороны и поминки, которые чаще всего приурочены к первой половине дня. Кроме того, утро — это время перехода от ночи ко дню, то есть, начало нового состояния, как и похороны. Образ утра связан с началом дороги, соединяющей тот свет и этот.

Важнейший элемент пространственно-временной организации — граница, выраженная через пространственные образы леса, болот, реки. Временная компонента образа — в приуроченности причётов, наиболее ярко раскрывающих эти образы, к сороковому дню. В тексте граница представлена в первую очередь природными образами преграды, затрудняющей путь. Пространство за границей, напротив, имеет временное выражение: веки вечные, «житье вековишное», «жирушка вечная, бесконечная»⁴⁵.

Ключевой образ «праздника» — точка отчёта этого пути. Праздник это проявление сакрального времени, в пространственной организации он представляет собой центр, к которому сходятся дороги гостюющих (поминающих, провожающих, поминаемых) родственников и предков.

Структурированность времени и пространства причитаний связана с образом дороги. Это дорога причитальщицы к кладбищу, идущая через пространство дома, двора, деревни. Это сорокодневный путь души умершего на тот свет. Причёты служат своеобразной картой этого пути.

 

 

¹ Восток Вологодской области: Ефименкова Б. Б. Севернорусская причеть. М.: Советский композитор, 1980; Русские крестьяне. Жизнь, быт, нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В. Н. Тенишева. Т. 5. Вологодская губерния. СПб.: Деловая полиграфия, 2008; Обрядовая поэзия: Кн.3. Причитания / Сост., подгот. текстов и коммент. Ю. Г. Круглова. М.: Русская книга, 2000; Никольские песни, записанные в Никольском районе Вологодской области / Сост. М.Л. Мазо. М. — Л.: Советский композитор, 1975. и др. Запад Вологодской области: Громова А. Похоронно-поминальный обряд в Панинском сельсовете Безозерского района (приложение: Похоронно-поминальные причёты) // Известия Вологодского общества изучения Северного края. Вологда: Древности Севера, 2004. Вып. ХIII; Разова И. О. Похоронный обряд Белозерского района  Вологодской области // Белозерье. Вологда: Русь, 1994; Сказки и песни Вологодской области / Сост. С. И. Минц и Н. И. Савушкина. Вологда: Областная книжная редакция, 1955; Территория современного Череповецкого района: Барсов Е. В. Причитанья Северного края. Ч.1. Плачи похоронные, надгробные и надмогильные. М.: Типография Современных Известий, 1872; Сказки и песни Белозерского края. Сборник Б. и Ю. Соколовых: В 2 кн. СПб.: Тропа Троянова, 1999. Кн.2.

² Бахтин М. М. К методологии гуманитарных наук. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. С. 234-235.

³ Толстая С. М. Время // Славянские древности: Этнолингвистический словарь: В 5 т. Т.1: А—Г. / Под общей ред. Н. И. Толстого. М.: Международные отношения, 1995. С. 450.

⁴ Гуревич А. Я. Проблемы средневековой народной культуры М., 1981. С.170.

⁵ Толстая, указ.соч. С. 449.

⁶ Напр., «Не пристать, не приехати ни к которому бережку»: похоронные и поминальные причитания Вологодской области / Сост., авт. вступ. ст. и коммент. Е. Ф. Югай. Вологда, 2011. (Вып. 1: Тотемский, Тарногский, Бабушкинский и Никольский районы). С. 54.

⁷ «Не пристать, не приехати…». С. 42.

⁸ Ефименкова, указ. соч. С. 114.

⁹ МЦТНК Череповецкого района. Зап. от Моренковой А. В., 1927 г.р., род. с д.Черново. Зап. Кулев А. В. Вологодская обл., Череповецкий р-н, Воскресенский с/с, с.Воскресенское, 1989. АФ 002. № 62.

¹⁰ «Не пристать, не приехати…». С. 55.

¹¹ Вологодский ДЮЦТНК. Зап. от О. В. Поша, 1922 г. р., в д. Дьяконовская Верховажского р-на Вологодской обл., 2002. Зап. Мельникова Е. Ю. Касс.644. №29.

¹² Шейн, указ. соч. С. 782. Также: Малевинский, указ. соч. С.33.

¹³ Вологодский ДЮЦТНК. Зап.от Бахтиной К. Н., 1930 г.р., род. — д.Якунино Шелотского с/с. Вологодская обл., Верховажский р-н, Липецкая с/а, д. Плёсо. 2005. Зап: Шохина Н.Е. В. Касс.1102. № 64; «Не пристать, не приехати…». С.25.

¹⁴ МЦТНК Череповецкого района.  Зап. от Храпичевой М. К. 1910 г.р. и Удальцовой А. М. 1907 г.р. Вологодская обл., Бабаевский р-н, Тимошенский с/с, д. Новосерково. Зап. Кулев А. В., Балакшина С.Р. 1992. АФ 028 — №52. Кадуйский ЦНТКиР. Исп.: Мишенькина О. К., 1907 г.р. Вологодская область, Кадуйский район, Мазский с/с, д. Заэрап. Зап. Кулев А. 1995. АФД — 026. № 1. «Не пристать, не приехати…». С.79.

¹⁵ Ефименкова, указ. соч. С. 90, 95. Мехнецов А. М. Традиционные формы похоронно-поминальной обрядности (поминальные, «урочные дни») — по результатам экспедиций 1992—2000 гг. в Вологодскую и Смоленскую области // Народная традиционная культура и современность. Вологда, 2004. С. 100. Ефименкова, указ. соч. С. 147.

¹⁶ Ефименкова, указ. соч. С.133.

¹⁷ «Праздники происходят в сакральном времени, в вечности». (Элиаде М. Избранные сочинения. Очерки сравнительного религиоведения. — М.: Ладомир, 1999. С. 363)

¹⁸ Алексеевский  М. Д. Застолье в обрядах и обрядовом фольклоре Русского Севера ХIХ—XX вв. (на материале похоронно-поминальных обрядов и причитаний): диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 2005. С. 93.

¹⁹ Вологодский ДЮЦТНК. Зап. от Баженовой А. И., 1913 г.р. Вологодская обл., Бабушкинский р-н, Рослятинский с\с, д.Лукерино, 1997. Зап.: Уварова Н.Е., Вересова Т., Копейкин П. Касс. 101. № 05.

²⁰ МЦТНК Череповецкого района.Зап. от Моренковой А. В., 1927 г.р., род. с д. Черново. Вологодская обл., Череповецкий р-н, Воскресенский с/с, с.Воскресенское, 1989. Зап. Кулев А.В. АФ 002. № 61-62. Также: Ефименкова, указ. соч. С. 136; «Не пристать, не приехати…». С. 30, 62. Шейн, указ. соч. С. 781.

²¹ Кадуйский ЦНТКиР. Исп.: Сидорова Н. П., 1925 г.р. Вологодская обл., Кадуйский р-н, Мазский с/с, д. Шоборово. Зап. Зуева Т. А., Кулев А. 1995. АФД—027. № 14.

²² «Не пристать, не приехати…». С.38.

²³ «Не пристать, не приехати…». С. 31-32.

²⁴ См. Ильина Ю. Н. Севернорусские похоронно-поминальные причитания: лингвокогнитивный аспект: диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук. СПб., 2008.

²⁵ Малевинский, указ. соч. С. 32.

²⁶ Ефименкова, указ. соч. С.147.

²⁷ МЦТНК Бабаевского р-на. ЭАФ-033. Зап.от Паниной Л. Л., 1923 г. р., род. — д. Янголохта, Тимошенский с/с Зап.: Кукушкин А. В., Суворова Т. И. Вологодская обл., Бабаевский р-н, Пяжозерский с/с, п. Пяжелка 2001. Копия — Вологодский ДЮЦТНК, Касс.592 — № 75.

²⁸ «Не пристать, не приехати…». С. 47.

²⁹ «Не пристать, не приехати…». С. 29.

³⁰ «Не пристать, не приехати…». С. 38.

³¹«Не пристать, не приехати…». С. 46.

³² Вологодский ДЮЦТНК. Зап.от А.В. Скамьиной, 1914 г.р., в д. Сродино Тотемского р-на Вологодской области. 2001, касс. 509, соб. Е.Н. Палысаева. Вологодский ДЮЦТНК. Зап. от Сбитневой А.П., 1922 г.р., род. — д. Мущининская. Зап: Шохина Н.Е., Семёнов В., Забанова К., Молхи М. Вожегодский р-н, Тавенгское с/п, д. Лобаниха. 2006. Касс. 1186. № 18. Ефименкова, указ. соч. С. 115. Также: Ефименкова, указ. соч. С.112.

³³ Кадуйский ЦНТКиР. Исп.: Платонова М. И., 1910 г.р. Вологодская область, Кадуйский район, Чупринский с/с, д. Малая Рукавицкая. Зап. Гусева Т.М. 06.07.98. АФД-093. № 21.

³⁴ «Не пристать, не приехати…». С.89, 73. Глыбинка (сущ, ж.) — ком, кусок чего-либо. (Тарн.). Словарь вологодских говоров: Учебное пособие по русской диалектологии /под. Ред. Т. Г. Паникаровской. Вологда: Русь, 1983. Вып. 1. С. 113.

³⁵«Не пристать, не приехати…». С. 33.

³⁶ Блаженный Симеон Солунский так объясняет дни поминовения: «Третины совершаются для того, чтобы показать, что умерший получил бытие от Троицы <…> Девятины — для того чтобы невещественный дух его сопричтён был святым духам — Ангелам, которым он подобен по природе, и которые разделяются на девять чинов <…>. Сороковины — в честь вознесения Спасителя, которое совершилось в сороковой день по воскресении, для того чтобы и усопший, воскреснув, как бы вознёсся, восхищенный на облаках, и предстал Судии, и таким образом всегда был бы с Господом» (Солунский Симеон. Объяснение православных богослужений, обрядов и таинств. М.: Оранта, 2009. С. 483).

Св. Макарий Александрийский: «Когда на третий день бывает в Церкви приношение, тогда душа умершего получает от стрегущего и Ангела облегчение в скорби, которую чувствует от разлучения с телом, — получает потому, что славословие и приношение в церкви Божией за нее совершено, отчего в ней рождается благая надежда, ибо в продолжение двух дней позволяется душе, вместе с находящимися при ней Ангелами, ходить по земле, где хочет. Посему душа, любящая тело, скитается иногда около дома, в котором положено тело, и таким образом проводит два дня, как птица, ища себе гнезда. Добродетельная же душа ходит по тем местам, в которых имела обыкновение творить правду. На третий же день Тот, Кто Сам воскрес в третий день из мертвых, повелевает, в подражание Его Воскресению, вознестись христианской душе на Небеса, для поклонения Богу всяческих». (Погребение и поминовение православного христианина // Православный церковный календарь. 1995 год. С. 103-104).

³⁷ Вологодский ДЮЦТНК Зап. от О. В. Поша, 1922 г. р., в д. Дьяконовская Верховажского р-на Вологодской обл., 2002. Зап. Мельникова Е. Ю. Касс.644 — №29.

³⁸ Ефименкова, указ. соч. С.92. «Не пристать, не приехати…». С.73, 49.

³⁹ Ефименкова, указ. соч. С. 92, 116.

⁴⁰«Не пристать, не приехати…». С. 83.

⁴¹ МЦТНК Череповецкого р-на. Зап. от Звонцевой А. К., 1911 г.р., род. — д.Лукино Б.-Судского района. Вологодская обл., Кадуйский р-н, Барановский с/с, п.Сосновка. 1995. Зап.: Кулев А.В., Зуева Т.А., Петрова О. АФ 076. №21. МЦТНК Череповецкого района. Зап. от Маланичевой Е. П. 1914 г.р. Мазский с/с, д. Шоборово. 1995. Зап. Кулев А.В., Зуева Т.А., Шохалова Л. АФ 100. № 22.

⁴² МЦТНК Череповецкого района. Зап. от Маланичевой Е. П. 1914 г.р. Мазский с/с, д. Шоборово. 1995. Зап. Кулев А.В., Зуева Т.А., Шохалова Л. АФ 100. № 22.

⁴³ «Не пристать, не приехати…». С. 76, 85.

⁴⁴ Ефименкова, указ. соч. С. 158.

⁴⁵ Малевинский, указ. соч. С. 33; «Не пристать, не приехати…». С. 19.