Еременко Наталия Алексеевна
Антитеза «природа – цивилизация» в творчестве новокрестьянских поэтов
Сведения об авторе
Национальный исследовательский ядерный университет «МИФИ»
ассистент
naeremenko@gmail.com
Аннотация
В статье Н.А. Еременко доказывает, что образ города занимает важное место в творчестве новокрестьянских поэтов. Анализируя произведения Н. Клюева, А. Ширяевца, А. Клычкова, автор статьи раскрывает отношение поэтов к городу как к собирательному образу «ненавистной цивилизации», что помогает глубже понять художественно-философский склад их поэзии.
Ключевые слова
образ города, новокрестьянские поэты, антитеза природа – цивилизация.
Abstract
The article by N. Eremenko proves that the image of the city is extremely important in the ‘new-peasant poets’ art. Analyzing N. Klyuev’s, A. Shiryaevet’s, A. Klychkov’s art, the author reveals their attitude to the city as a generalized image of ‘hateful civilization’, which helps better understand the artistic and philosophical essence of their poetry.
Key words
the image of the city, ‘new-peasant poets’, the antithesis of nature – civilization.
Антитеза «природа – цивилизация» всегда имела большое значение для русской культуры. Особенно важной данная оппозиция является для понимания новокрестьянской поэзии. В данной статье мы проанализируем отношение поэтов-новокрестьян к городу как к собирательному образу «ненавистной цивилизации».
В творчестве новокрестьянских поэтов на первый план выступает обострённый интерес к судьбе России, народному бытию и национальному характеру. На переломе исторического развития в своих произведениях они обращаются к вопросам самобытности русской цивилизации, исторической миссии «третьего Рима», загадкам русской души. Интерес к деревне, старообрядчеству, сектантству становится основой возникновения новокрестьянского мифа, опирающегося на представления об особом народе, обладающем скрытыми духовными возможностями. Важным положением философии новокрестьян является осознание мессианской роли России в мировой истории, утопическая вера в абсолютный идеал1.
Воплощение этого земного рая поэты связывают с образами Китеж-града, Беловодья, Опоньского царства, т.е. с исчезнувшими или затерянными на краю света землями, которые создают в их произведениях пространство иного царства и блаженной страны.
Как отмечает Т.А. Пономарёва, «влияние утопических идей усиливается в период революций 1905–1917-х гг., когда на короткий миг мечта о царстве справедливости соединяется с конкретными планами социальных изменений России и всего человечества, а революция – с христианскими пророчествами о Втором Пришествии и Преображении»2. Но надежды новокрестьянских поэтов на воцарение всеобщего равенства, гармонии и единения человека с природой были быстро разрушены социальными переменами в деревне и индустриализацией. Несомненно, для поэтов-новокрестьян «идея покорения природы <…> была знаком гибели “старой” общинной Руси и обновлённой революционной России»3. «Злосмрадная» цивилизация разрушает природную гармонию, что «приводит к смене типа культуры, изменению национального пейзажа, а это, по убеждению новокрестьян, катастрофично для России и русского сознания»4. Преобразования, связанные с революцией, перестают казаться новокрестьянам «первым шагом на пути к будущему “раю-саду”»5. Напротив, по их мнению, революционные преобразования лишь приближают гибель традиционного жизненного уклада. Поэтому в творчестве поэтов «крестьянской купницы» на первый план выходят трагические мотивы.
Антитеза «природа – цивилизация» приобретает особенное значение для новокрестьянских поэтов: «Культ природы и неприятие цивилизации – основополагающий <…> признак новокрестьянской поэзии»6.
В творчестве Н.А. Клюева антитеза «цивилизация – природа» неразрывно связана с оппозицией «город – деревня». Поэт противопоставлял «злому и железногрудому» городу – «смрадному каменному аду, где крики железа» – отмеченный Божьей благодатью патриархальный «Китеж-град», в котором «пятно зари, как венчик у святых», а лес – как «хвойный храм»7. Это противопоставление приобретает трагическую окраску: «…Чует древесная сила, / Предвидя судьбу наперёд, / Что скоро железная жила / Ей хвойную ризу прошьёт»; «сын железа и каменной скуки / Попирает берестяный рай»8.
Клюев занимал радикальную антизападную позицию. «Сгинь Запад – змея и блудница. / Наш суженый отрок – Восток»9, – восклицал он в одном из стихотворений.
В 1914 г. в письме А. Ширяевцу Клюев писал: «Как ненавистен и чёрен кажется весь так называемый Цивилизованный мир и что бы дал, какой бы крест, какую бы голгофу понёс – чтобы Америка не надвигалась на сизоперую зарю, на часовню в бору, на зайца у стога, на избу-сказку»10.
В произведениях Клюева явно звучит религиозно-романтический протест против бездуховности современной цивилизации, обезличивающей человека. Поэт проклинает то, что является воплощением современной цивилизации: город, машины.
Именно железо выступает в произведениях Клюева символом губительного технического прогресса:
Я не с железом к вам иду,
Дружась лишь с посохом да рясой
(«Не в смерть, а в жизнь введи меня…»11)
А железо проклято от века:
Им любовь пригвождена ко древу,
Сожаленью ребра перебиты,
Простоте же в мир врата закрыты12.
Сохранившиеся письма Клюева дают полную картину его отношения к Западу и культуре. Нужно отметить, что для поэта понятия «культура» и «Запад» становятся тождественными. «Запад для Клюева – воплощение безбожия; с Западом он связывает “поклонение Красоте”, индивидуализм, творчество “во имя своё”». Россия же, напротив, означает для поэта «поклонение Страданию (то есть христианство)», творчество «для себя в другом человеке», приобщение к «Миру-народу»13.
Культура понимается Клюевым как «всё усовершенствованное, всё покоряющее стихию человеку»14. В одном из писем к А. Блоку (весна 1909 г., письмо № 20) Клюев говорит, что он не является противником усовершенствований («от электричества до перечницы-машинки»), но выступает против «усовершенствованных пулемётов и американских ошейников… всего, что отнимает от человека всё человеческое»15.
На протяжении всего творческого пути одним из основных мотивов в произведениях поэта было неприятие погрязшего во зле мира и проклятие силам, разрушающим Россию. При этом интересно отметить, что в нарымской поэме «Кремль» происходит «замена прежних ценностных знаков клюевского поэтического мира на противоположные»16. Теперь образы «железа» и «стали» «выражают торжество победившего «железного гостя»: «Я песнослов, но в звон сосновый сталь впрядяю…», «У потрясённого Кремля / Я научился быть железным»17. В поэме звучит «горькое признание победы железа над деревом, живой плотью, индустриализации над патриархальностью России»18.
В.А. Доманский отмечает, что, стремясь «быть железным», Клюев не в силах окончательно отказаться от прошлого, он «настойчиво внушает мысль о том, что подлинная поэзия немыслима без эстетического начала, поэтической традиции»19.
В представлении новокрестьянских поэтов город связан с дьяволом. Антиурбанистом выступает Ширяевец в таких произведениях, как «Я – в Жигулях, в Мордовии, в Вытегре!..», «Каменно-Железное Чудище». Бесовское происхождение города подчёркивает и Клюев: «Город-дьявол копытами бил, / Устрашая на каменным зевом…»20.
Эту же мысли разрабатывает в романе «Сахарный немец» (1925) С.А. Клычков. Он утверждает бесперспективность, тупиковость городского пути развития, подчёркивая, что в городе нет места для мечты: «Город! Город! Под тобой и земля не похожа на землю… Убил, утрамбовал её сатана чугунным копытом, укатал железной спиной, катаясь по ней, как катается лошадь по лугу в мыти…»21.
Поэт считает, что наступление города на природу приведёт к духовной гибели человека: «Не за горами пора, когда человек в лесу всех зверей передушит, из рек выморит рыбу, в воздухе птиц переловит и все деревья заставит целовать себе ноги, – подрежет пилой-верезгой. Тогда-то отвернётся Бог от опустелой земли и от опустелой души человечьей, а железный чёрт, который только ждёт этого и никак дождаться не может, привертит человеку на место души какую-нибудь шестерёнку или гайку с машины, потому что в духовных делах порядочный слесарь…»22
(«Чертухинский балакирь», 1926). Критик А.К. Воронский писал о проблематике романов Клычкова: «Сетования Клычкова на то, что человек вскоре уничтожит всё живое, имеют свои основания, его протесты против механизации и стандартизации жизни тоже своевременны, и от них нельзя отмахнуться»23.
Клычков считал тему города как врага деревни общечеловеческой и интернациональной24. В доказательство он приводит стихотворение Верхарна «К будущему». На этот счёт Б. Ольховый писал: «Капитализм вырывал всё большую пропасть между городом и деревней. Социализм уничтожает противоречия между городом и деревней… По Верхарну эта тема вырастает из капиталистических отношений. По Клычкову же, она – “общечеловечна”»25.
Важное значение во взаимоотношениях естественного и искусственного приобретают также оппозиции «природа – искусство», «природа – общество».
Осуждая город как символ цивилизации, новокрестьяне выступают и против рассудочного, рационального познания, которое воплощает мир городской интеллигентской культуры. Тема народ и интеллигенция выдвигается на первый план в 1909–1910 гг. после появления книги «Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции». Именно в этот период своего пика достигает миф о «богоизбранном» народе. В это же время наиболее ярко проявляется тяготение к народу у русских символистов, которое выражалось в желании отрешиться от культуры и искать спасения в народе. К.М. Азадовский пишет, что в символизме происходит «поворот от западничества к России, от “индивидуализма” к “соборности”… и мистически понятой “народной душе”»26. Эта тема особенно важна для А. Блока, А. Белого, Вяч. Иванова.
Неприятие интеллигенции становится основной темой для Блока 1907–1908 гг. Наиболее ярко переживания поэта, связанные с этой темой, выразились в статье «Россия и интеллигенция». Блок пишет о «двух реальностях», между которыми пропасть, стена непонимания27: «…полтораста миллионов с одной стороны и несколько сот тысяч – с другой; люди, взаимно друг друга не понимающие в самом основном»28.
Антитеза «интеллигенция – народ» приобрела для Блока личный характер, поэт испытывает чувство вины перед народом, считая, что культура куплена слишком высокой ценой порабощения народа. Проблема отношений России и Запада тоже была важной для поэта. Блок любил Россию, но многим был обязан западной культуре.
«Противоположность “наивного” знания и “книжной” учёности»29 является одной из тем поэзии Клюева: «Я видел звука лик и музыку постиг, / Даря уста цветку без ваших ржавых книг»30 «Сгинь перо и вурдалак-бумага! / Убежать от вас в суслонный храм, / Где ячменной наготой Адам / Дух свежит, как ключ в глуши оврага!»31; «Свить сенный воз труднее, чем создать «Войну и мир» иль Шиллера балладу»32. Ширяевец в стихотворении «Магам» тоже с иронией обращается к учёной интеллигенции:
О, «маги» рифм, изысканных донельзя,
Волхвы с бульваров Питера, Москвы,
Не стoите вы пуговицы Ерьзи
И волоса с Конёнковской главы!
К чему плести венки сонетов кислых?..
Разливом книг вливаться в города? –
Цветущий жезл в перчатках ваших высох,
В вас крови нет! – гематоген! – вода!33
Также и Клычков в письме П.А. Журову в 1914 г. замечает: «Культура изощрённая иногда куда хуже открытого варварства»34.
Выступая против города, идеализируя деревенский уклад, П.В. Орешин в сборнике «Соломенная плаха» писал:
Не хочу железных небоскрёбов
По полям железной красоты.
Вижу я: бредёт среди сугробов
Русский парень в думах золотых.
Чем богаче и роскошней город,
Тем в полях задумчивей изба...35
«Мотив единения с природой как гармонической основой мира» звучит не только в первых сборниках Клычкова «Песни» (1911) и «Потаённый сад» (1913), но и в послереволюционном сборнике поэта «Дубравна» (1919)36:
Милей, милей мне славы
Простор родных полей,
И вешний гул дубравы,
И крики журавлей37.
Символичным в этом плане является также признание Ширяевца: «Отлично знаю, что такого народа, о котором поют Клюев, Клычков, Есенин и я, скоро не будет, но не потому ли он и так дорог нам, что его скоро не будет. И что прекрасней: прежний Чурила в шёлковых лапотках, с припевками да присказками или нынешнего дня Чурила в американских штиблетах, с Карлом Марксом... Ей-богу, прежний мне милей»38.
Свои духовные ценности новокрестьянские поэты отстаивали в полемике с пролеткультовцами. П. Бессалько в статье «О поэзии пролетарской и крестьянской» пишет: «Вопрос и ответ, какая поэзия должна главенствовать, вопрос не праздный, ибо тут дело идёт не только о поэтических образах и литературных формах, а касается того, какова должна быть Россия. Должна ли она быть земледельческо-крестьянской, с идеалом мужицкого рая, или пролетарско-социалистической, с машинно-городским укладом»39. В противовес теориям машинизации новокрестьяне утверждают, что причина зла заключается именно в отрыве от природных корней.
К сожалению, огромный духовный опыт народа, на котором была основана новокрестьянская поэзия, оказался не востребованным в новой социальной ситуации.
Антитеза природа – цивилизация занимает важное место в творчестве новокрестьянских поэтов. Отношение поэтов «крестьянской купницы» к собирательному образу «ненавистной цивилизации» помогает глубже понять художественно-философские основы их поэзии. Особый интерес к судьбе России, к национальному характеру становится основной темой творчества поэтов. В качестве основных черт отношения новокрестьянских поэтов к цивилизации можно выделить: неприятие индустриализации как знака гибели старой Руси, традиционного патриархального уклада, разрушения природной гармонии, что, в понимании поэтов-новокрестьян, катастрофично для сознания русского человека. Образ города как места, где царит власть денег, вещей, процветает разврат, связан с мотивами бесовства.
1 Подробнее см.: Киселёва Л.А. Особенности художественного мышления новокрестьянских писателей (Н. Клюев, С. Клычков, А. Ширяевец). Дис.канд.фил.наук. Киев, 1990; Солнцева Н.М. Новокрестьянские поэты и прозаики // Русская литература рубежа веков (1890 –начало 1920-х годов): В 2 кн. Отв.ред. В.А. Келдыш. М., 2001. Кн. 2. С. 682–721;
2 Пономарёва Т.А. Проза новокрестьян 1920-х годов: Типология, поэтика: Дисс. … докт. филол. наук. М., 2000. С. 3.
3 Там же. С. 4.
4 Там же. С. 38.
5 Там же. С. 38.
6 Азадовский К.М. Поэзия Н.А. Клюева и проблема романтического: (предварительные заметки) // Литература и искусство в системе культуры. М., 1988. С. 462.
7 Кубанев Н.А. Образ Америки в русской литературе: (из истории русско-американских литературных связей конца XIX – первой половины XX века). Арзамас, 2000. С. 209.
8 Клюев Н. Песнослов. Пг., 1919. Кн. I. С. 174.
9 Клюев Н.А. Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы / Сост., подгот.
текста и примеч. В. П. Гарнина. СПб.: Изд-во Русского Христ. гуманит. ин-та, 1999. С. 318.
10 Клюев Н.А. Словесное древо. Проза / Вступ. статья А.И. Михайлова. СПб., 2003. С. 223.
11 Клюев Н.А. Сердце Единорога. С. 261.
12 Там же. С. 264.
13 Азадовский К.М. Стихия и культура // Николай Клюев. Письма к Александру Блоку: 1907 — 1915. Публ., вводная ст. и комм. — К.М. Азадовский. М.: “Прогресс-Плеяда”, 2003. С. 40.
14 Николай Клюев. Письма к Александру Блоку. Указ. изд. С. 188.
15Там же. С. 188.
16 Михайлов А.И., Кравченко Т.А. Итоговая поэма Клюева // Нарымская поэма Н. Клюева «Кремль»: интерпретации и контекст: Сб. статей / Ред.-сост. В.А. Доманский. Томск, 2008. С. 57.
17Там же. С. 58.
18 Доманский В.А. «Видение красного Кремля…». Обретение нарымской поэмы Н. Клюева // Нарымская поэма Н. Клюева «Кремль»: интерпретации и контекст: Сб. статей / Ред.-сост. В.А. Доманский. Томск, 2008. С. 103.
19 Там же. С. 101.
20 Клюев Н.А. Сердце единорога. С. 362.
21 Клычков С.А. Чертухинский балакирь: романы. М.: Сов. писатель, 1988. С. 158.
22 Там же. С. 302.
23 Воронский А. Избранные статьи о литературе. М., 1982. С. 224.
24 См. об этом в статье «Свирепый недуг» // Клычков С.А. Собр. соч. В 2 т. / Предисл. Н.М.Солнцевой; сост. и коммент. М. Никё, Н.М. Солнцевой, С.И. Субботина. М., 2000. Т. 2. С. 512.
25 Ольховый Б. Книга и революция. 1929. № 12. С. 162.
26 Азадовский К.М. Стихия и культура. С. 19.
27 См. об этом подробнее: Богомолов Н.А. Критика русского символизма. М., 2002. С. 222–227; Князевская Т.Б. Русская интеллигенция: история и судьба, Том 2. М., 1999. С. 170–172; Тимофеев Л.И. Творчество Александра Блока. М., 1963. С. 66–70.
28 Блок А.А. Собр. соч. В 8 тт. М., 1960. Т. 5. С. 323.
29 Там же. С. 463.
30 Клюев Н. Песнослов. Пг., 1919. Кн. I. С. 132.
31 Там же. Кн. II. С. 77.
32 Там же. С. 87.
33 День поэзии. М., Сов. писатель, 1986. С. 205.
34 Русская литература. 1971. № 2. С. 154.
35 Орешин П.В. Стихотворения: Соломенная плаха. М.: Гос. изд-во, 1923. С. 171.
36 Тарасов Б. Актуальное значение творчества С. Клычкова // Сергей Антонович Клычков (1889–1937). Исследования и материалы. По итогам межд. науч. конференции, посв. 120-летию со дня рождения С.А. Клычкова. М., 2011. С. 8.
37 Клычков С. Собр. соч. Т. 1. С. 108.
38 Русское зарубежье о Сергее Есенине / Сост., вступ. ст., коммент. указ. имён Н. Шубниковой-Гусевой. М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 2007. С. 64.
39 Бессалько П.О. О поэзии крестьянской и пролетарской // Грядущее. 1918. № 7. С. 35.