Е.В. Волощук

На пересечении культурных перспектив: творчество русских писателей в интерпретации Манеса Шпербера

 

Ключевые слова: эссеистика, литературный портрет, рецепция, культурное посредничество, литературный канон

 

Писатели и их книги являются одной из сквозных тем обширной эссеистики Манеса Шпербера — блестящего автора, чье литературное дарование дополнялось талантами философа и социопсихолога. Его стойкий интерес к этой теме во многом питался собственным опытом пересечения языковых границ и письма на пересечении разных культурных перспектив. Неслучайно литературоведы вписывают его творчество в истории немецко-еврейской, австрийской и французской литератур. Вместе с тем, мировая литература осознавалась Шпербером как единственное духовное пространство, в котором он, еврейский интеллектуал из Галиции, позиция и творчество которого определялись опытом утраты родины, гибели мира восточноевропейского еврейства и краха старой Европы, находил дом не только для самого себя, но и для всего своего поколения, искалеченного историческими катастрофами первой половины ХХ в.

В своеобразном путеводителе по мировой литературе, который вырисовывается в шперберовской эссеистике, значительное место занимают авторы России. Вопросы о том, как они реинтерпретируются в читательской оптике Шпербера, как на эти реинтерпретации влияют взаимодействия разных культурных перспектив и как они включаются в дальнейшие культурные опосредования, находятся в центре внимания предлагаемого доклада.

Наиболее детальные трактовки писателей из российского/советского пространства Шпербер представил в двух основательных очерках, написанных на немецком языке. Один из них посвящен Достоевскому, а второй — Бабелю. В этих текстах очерчены полноценные литературные портреты, с которых считывается яркая рефлексия свидетеля ХХ столетия о собственном времени и экзистенции интеллектуала. Однако отпечаток этой рефлексии несут на себе и появляющиеся в других статьях спорадические размышления о Толстом, Солженицыне, Горьком и других литераторах из российского или советского пространства. Доклад нацелен на выявление тех акцентов, которые Шпербер привносит в свои трактовки отдельных писателей и в свое видение русской литературы в целом как читатель ХХ в. и как культурный посредник между российским и немецкоязычным и — шире — европейским пространствами.

Шперберовская рецепция русской литературы анализируется в докладе в ее переплетенности с релевантными аспектами эссеистики и публицистики писателя: ведущими темами, которыми он занимался как политический диагност своего времени, его пониманием российской и советской истории, его концепцией читательской практики, а также собственным литературным каноном писателя, репрезентировавшим знаковые читательские ориентиры его генерации.

Евгения Валентиновна Волощук — доктор филологических наук, профессор, научный сотрудник кафедры немецко-еврейской истории литературы, культуры, эмиграции и миграции Фонда Акселя Шпрингера, Европейский университет Виадрина, Франкфурт-на-Одере, Германия.

 

Е.А. Тахо-Годи, П.В. Резвых

Античность как поле русско-немецкого диалога: А.Ф. Лосев и Бруно Снелль

 

Ключевые слова: А.Ф. Лосев, Бруно Снелль, классическая филология, эстетика, мифология, история идей и понятий, терминология, Платон, Гераклит, Гомер, «Словарь раннегреческого эпоса».

 

В докладе впервые поднимается вопрос о научных контактах А.Ф. Лосева и выдающегося немецкого филолога-классика Бруно Снелля (1896–1986). Проделанный анализ демонстрирует, что русский мыслитель сохранял постоянный интерес к трудам своего немецкого коллеги на протяжении полувека, начиная с середины 1920-х гг. Внимание Лосева к работам Снелля связано с интересом к истории идей и понятий, наиболее очевидным в его монументальной «Истории античной эстетики». Лосев апеллирует к Снеллю при изучении терминологии Платона (sophia, epistēmē) и Гераклита (ēthos, sēmainei), Прокла (aiōn) и Плотина(sophia), языка гомеровского эпоса, его эстетики и мифологии. Оба исследователя связывают зарождение понятия “исторического” с гомеровским эпосом и рассматривают его как первый шаг к греческому историческому сознанию. Особое внимание уделяется истории появления изданной по-немецки в 1962 г. лосевской рецензии на начавший выходить с 1955 г. под редакцией Б. Снелля «Словарь раннегреческого эпоса» («Lexikon des frühgriechischen Epos»).

Елена Аркадьевна Тахо-Годи — доктор филологических наук, профессор Кафедры истории русской литературы филологического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова; заведующая научным отделом Библиотеки истории русской философии и культуры «Дом А.Ф. Лосева»; член Научного совета «История мировой культуры» Российской академии наук; ведущий научный сотрудник Института мировой литературы имени А.М. Горького Российской академии наук.

Петр Владиславович Резвых — кандидат философских наук, ведущий научный сотрудник Института гуманитарных историко-теоретических исследований им. А.В. Полетаева, доцент Школы философии Факультета гуманитарных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

 

М.Ф.Надъярных

Русские диалоги с Курциусом

 

Ключевые слова: Э.Р. Курциус, литературный процесс, историческая поэтика, риторика, топика, традиция, изобретение, история идей и понятий.

 

Доклад посвящен осмыслению степени присутствия концепций Э.Р. Курциуса в российской «науке о литературе» и в образовательных практиках последней четверти ХХ в. и начала XXI столетия. С позиций филолога-романиста рассматриваются некоторые ракурсы отечественной рецепции, оценок, интерпретаций модели литературной динамики, предложенной Курциусом. Особое внимание уделяется контекстам развития представлений о методе исторической поэтики, становлению специфической аксиологии риторической традиции, проблематизации и новому пониманию задач герменевтики. В дискуссионное поле конференции предполагается вынести вопрос актуальности системного введения основного труда Курциуса «Европейская литература и латинское Средневековье» («Europäische Literatur und lateinisches Mittelalter», 1948) в современные образовательные программы, а также вопрос стратегий перевода текстов Э.Р. Курциуса на русский язык и стратегий их комментирования.

Мария Федоровна Надъярных — кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Института мировой литературы имени А.М. Горького Российской академии наук.

 

Т.Н. Васильчикова

Драматургия немецкого экспрессионизма в исследованиях российских германистов

 

Ключевые слова: экспрессионизм, Россия, Германия, СССР, поэтика, метод, направление

 

В истории изучения немецкого экспрессионизма в России можно выделить четыре ключевых момента: 1920-е годы, когда началось активное осмысление нового явления в искусстве; 1930–1950-е годы, характеризующиеся спадом интереса к нему; 1960-е годы — первая волна экспрессионистического «ренессанса» как в немецком, так и в отечественном литературоведении; конец 90-х годов ХХ в. по настоящий момент времени — вторая его волна.

В 1920-е годы появляются как оригинальные, так и переведенные с немецкого языка работы, посвященные искусству экспрессионизма. Примерами могут послужить переводы: отрывка из книги Макса Фрейхана «Драма современности» (Max Freyhan «Das Drama der Gegenwart», 1922), появившийся в 1923 г.; статьи Ивана Голля «Современный германский театр», 1924 года; книг Оскара Вальцеля «Импрессионизм и экспрессионизм» (1922) и Германа Бара «Экспрессионизм» (1920). История изучения экспрессионизма в 20-е годы связана с именем Наркома просвещения А.В. Луначарского. По его распоряжению в 1923 г. выпущен сборник переведенных пьес Георга Кайзера с его вступительной статьей. Это вызвало поток статей и рецензий: П. Маркова, А. Гвоздева, В. Нейштадта, М. Эйхенгольца. В том же году в Харькове издается в переводе И.А. Рубашевой пьеса Г. Кайзера «Коралл» (первая часть «Газ-трилогии»), с предисловием Б. Гиммельфарба. Общий характер статей 1920-х годов: доброжелательный, в них нет тона общественного обвинения, свойственного критике 1930-х годов. Своеобразным итогом стал выход сборника статей «Экспрессионизм» в 1923 г. Объективно-доброжелательный тон публикаций с уже с 1928 г. начинает меняться. Примером может послужить статья А. Запровской «Новое об экспрессионизме в Германии», опубликованная в «партийной печати». Экспрессионизм, как и импрессионизм, отнесены к явлениям «упадка в искусстве». Этот аспект и начинает превалировать в дальнейшем. Социологической тенденцией отмечена, например, статья о Вальтере Хазенклевере в Большой советской энциклопедии. Пример свободных от идеологической заданности оценок «нового искусства» являют статьи Ю. Тынянова начала 20-х годов, которые опубликованы под псевдонимом Ван-Везен. В этих работах впервые определен генезис современных явлений в западном искусстве, выявлены основные линии преемственности, принципы поэтики. Статьи Ю. Тынянова — образец вполне независимой и объективной критики. С этой позиции экспрессионизм — закономерная эволюционная форма в искусстве, отрицающая предшествующую традицию. Сходная точка зрения на генезис и поэтику искусства экспрессионизма выражена в статье А. Белого (Бугаев) «Европа и Россия», написанной им по возвращении из Европы в Россию, хотя отношение к экспрессионизму в ней более ироничное.

Таким образом, уже в 1920-е годы поставлены проблемы поэтики, исторической преемственности, художественной традиции и новаторства литературы экспрессионизма в целом и драматургии в частности, но полного и логически последовательного разрешения этих проблем не последовало. Идеологизированная критика мешает пониманию и объективной оценке явлений искусства, губительна для искусства. Логическим финалом может быть уничтожение произведений, не соответствующих заданным критериям. Но прежде им должен быть вынесен приговор. В отношении экспрессионизма это делает печально известная статья Георга Лукача «Величие и падение экспрессионизма» («Größe und Verfall» des Expressionismus») (1934). Тон обвинительного приговора был задан, эхо его отозвалось во всех отечественных работах по экспрессионизму вплоть до 1960-1970-х годов. Для критики 1930-х годов показательна также книга Л.Я. Зивельчинской «Экспрессионизм» (1931). Идеологически зависимы работы 1940-х годов, хотя именно в это время заявляет о себе жанр диссертационных исследований. Среди них диссертации С. Востоковой «Социальная драма немецкого экспрессионизма» (1946), И. Новодворской «От экспрессионизма к антифашизму» (1947).

«Экспрессионистический ренессанс» начинается в России лишь в конце 1960-х годов. Он ознаменован новыми оценочными критериями. Можно назвать статью «Экспрессионизм» Н.С. Павловой в «Истории немецкой литературы» (1968). Экспрессионизм рассматривается автором в его генезисе, как явление исконно немецкой культуры, в отличие от заимствованных или отраженных — натурализма, импрессионизма. Определяются линии преемственности с эстетикой штюрмерства и романтизмом. Экспрессионизм включен в процесс развития мировой культуры, определены его роль и значение как своего рода революции в искусстве, результатом которой стал отказ от художественной традиции и создание новой поэтики. В этом же томе помещена глава о Вальтере Хазенклевере (автор И.В. Волевич), а также статья Г. Кауфмана «Карл Штернхайм» в переводе И. Рожновского. В поле зрения авторов этих статей находятся преимущественно драматурги «левого» направления экспрессионизма, поэтому не упоминаются имена таких писателей, как Э. Барлах, О. Кокошка, Х.Х. Янн. Однако в следующем томе академического издания «Истории немецкой литературы» им уделено достаточно пристальное внимание. В общем обзоре в главе «Литература периода революционного кризиса» (автор Н.С. Павлова) представлены Э. Барлах, Фриц фон Унру, Л. Рубинер, А. Броннен. Отдельные главы посвящена творчеству Э. Толлера (автор Н.С. Павлова) и Г. Кайзера (автор И.В. Волевич). В «Истории литературы ФРГ» Н.С. Павловой принадлежат главы о творчестве Г. Бенна и Х.Х. Янна. В монографии Н.С. Павловой «Типология немецкого романа, 1900-1945 гг.» в поле зрения впервые входит романное творчество Х.Х. Янна. К проблеме экспрессионизма Н.С. Павлова обращается и значительно позже — в предисловии к третьему сборнику «Экспрессионизм» 1986 года, составителем которого она является.

В 1970–1980-е годы сохраняется научный интерес к проблеме немецкого экспрессионизма. Защищены диссертации: В. Грачевой «Драматургия Э. Толлера», 1973; Е.Панковой «Проблемы экспрессионизма в литературно-критическом наследии А.В. Луначарского»; В. Полюдова « Драматургия Карла Штернхайма», 1973; М. Попова «Некоторые стилистические особенности языка экспрессионистической драмы», 1977; А. Дранова «Немецкий экспрессионизм и проблема метода», 1980; Т. Васильчиковой «Эволюция немецкой драмы экспрессионизма в период эмиграции», 1982. Можно также отметить монографию И.С. Куликовой «Экспрессионизм в искусстве». О том, что «проблема экспрессионизма» до конца не решена, говорит появление второго сборника статей «Экспрессионизм: Драматургия. Живопись. Графика. Музыка. Кино» (1966).. Уже к середине 1960-х годов предпринимаются попытки систематизации и типологизации явления. Проблема типологии поставлена в монографии Н.С. Павловой, в статье Л. Копелева «Драма экспрессионизма» (1966) , статье В. Фадеева «О типологии немецкой экспрессионистической драмы» (1972). С конца 1960-х годов ставится и вопрос о генетической преемственности экспрессионизма. Например, в статье А. Дорошевича «Традиции экспрессионизма в «театре абсурда» и «театре жестокости», в диссертации М. Попова «Некоторые стилистические особенности языка драмы немецкого экспрессионизма» (1977).

Наметившаяся тенденция современного изучения экспрессионизма связана с семиотическими аспектами, с введением приемов структурального анализа художественного текста. Проблема экспрессионизма, поставленная в 1920-е годы, во всех своих аспектах до конца не решена. Можно ожидать появления новых персональных и коллективных исследований, подобных «Энциклопедическому словарю экспрессионизма». Драматургия немецкого экспрессионизма пока представлена в отечественном литературоведении именами Э. Толлера (работа В. Грачевой), Г. Кайзера (работа В. Фадеева), поздний Г. Кайзер, драматургия Х.Х. Янна (работы Т. Васильчиковой), К. Штернхайма (работа В. Полюдова, О. Асписовой).

Татьяна Николаевна Васильчикова — доктор филологических наук, профессор кафедры журналистики, филологии, документоведения и библиотековедения Ульяновского государственного университета

 

О.С. Асписова

Альберт Викторович Карельский — исследователь и переводчик немецкой литературы в контексте последней трети ХХ века

 

Ключевые слова: А.В. Карельский, немецкая и русская литература, Германия, романтизм, романтическое мироощущение, романтическая традиция, литературоведение, история и теория литературы, переводы немецкой литературы, эпистолярное наследие, концепция литературы ХIX в.

 

Историк мировой литературы, переводчик Альберт Викторович Карельский (1936–1993) занимает особое место в истории германистики. В последнее время его наследие вновь привлекает много внимания, однако опубликовано не полностью, хотя проделана уже большая работа. Доклад приурочен к выходу нового филологического сборника памяти выдающегося ученого — «Непропавшее эхо», который вводит в филологический оборот новые материалы об этом выдающемся исследователе.

Особое внимание в докладе будет уделено немецкоязычным работам А.В. Карельского, его личным связям с деятелями немецкой культуры, а также материалам недавно обнаруженного небольшого архива, хранившегося в Германии. История архива поднимает вопрос о роли зарубежной, точнее, советской и российской германистики, в мировом контексте.

Публикация части эпистолярного наследия А.В. Карельского в новом сборнике представляет наибольший интерес не только для профессионалов, но и для широкого читателя. По-прежнему актуальна задача разыскания и публикации больших корпусов текстов переписки исследователя со многими корреспондентами, требующая участия и поддержки всего филологического сообщества. Письма представляют собой во многом уникальный многоплановый источник по истории культуры России, они отражают не только развитие филологической мысли, сложности, с которыми сталкивались в СССР отечественные германисты (в качестве примера взята история изданий Э.Т.А. Гофмана), но являются человеческим и эстетическим документом высочайшего уровня. В них, а не только в опубликованных работах А.В. Карельского, нашли выражение основные его литературоведческие идеи, достаточно радикально противопоставленные расхожим представлениям и схемам, по которым велось обучение в последней трети ХХ в. в СССР.

Ольга Станиславовна Асписова — кандидат филологических наук, доцент кафедры европейских языков Института лингвистики РГГУ, Москва.

Ольга Борисовна Вайнштейн — ИВГИ РГГУ, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник института высших гуманитарных исследований имени Мелетинского, РГГУ

 

Л.И. Сазонова

Русско-немецкие контексты в докладах А.В. Михайлова 
на международных форумах

 

Ключевые слова: А.В. Михайлов, Иоганн Беер, И.А. Гончаров, «Nachleben des Barock», барочный резонанс, Ломоносов

 

В апреле 1988 г. по приглашению Чехословацкой Академии наук и Пражского университета А.В. Михайлов принял участие в Международном конгрессе, посвященном столетию Франка Волльмана (1888–1969), выдающегося чешского ученого, положившего начало современной компаративистике. Ученый выступил с докладом, в котором, основываясь на материале творчества немецкого барочного автора второй половины XVII в. Иоганна Беера и русского писателя-реалиста И.А. Гончарова, выдвинул идею о некоторых поздних отражениях литературы барокко. Совпадения между Беером и Гончаровым ученый впервые определил тогда (в произнесенном по-русски докладе) немецким понятием «Nachleben des Barock», используя внутреннюю форму слова Nachleben (после жизни).

К той же идее он вернулся в докладе, прочитанном уже на немецком языке в августе того же года в европейском центре по изучению барокко Вольфенбюттеле (Германия), на представительном Международном конгрессе, посвященном теме «Европейская рецепция барокко». В докладе «Das Nachleben eines archetypischen Motivs Johann Beers» А.В. Михайлов охарактеризовал совпадения между Беером и Гончаровым как «барочный резонанс в реализме». По определению А.В. Михайлова, понятие «Nachleben des Barock» обозначает «продолжающуюся традицию барокко, выходящую отдельными своими сторонами за рамки отведенного ему времени». Формы переживания барокко, его Nachleben могут быть разнообразными, и в качестве примера он привел творчество Жан Поля (рубеж XVIII–XIX вв.), а также эмблематические мотивы в творчестве поэта-романтика Йозефа Эйхендорфа. Впоследствии ученый продолжил работу над темой и написал пространную статью «Иоганн Беер и И.А. Гончаров. О некоторых поздних отражениях литературы барокко» (1996). Введенное Михайловым понятие «Nachleben des Barock» вызвало резонанс в науке и с его легкой руки получило статус термина.

Работа ученого имеет важное методологическое значение для исследования совпадений, схождений между явлениями литературы и культуры, принадлежащих разным эпохам и стилям; она выводит из тупика бесплодные споры на тему принадлежности того или иного писателя XIX в. (скажем, Гоголя или Достоевского) к барокко, позволяя избежать категоричности однозначных определений и понять проблему во всей полноте и глубине ее смысла.

В ноябре 1989 г. в Париже на конгрессе «Европейские общественные движения и демократическая традиция. Европейские академии между Ренессансом и Великой Французской революцией», приуроченном к 200-летию Французской революции, А.В. Михайлов выступил с докладом о роли М.В. Ломоносова в становлении Петербургской Академии наук — «Lomonossov als Mitgestelter der Petersburger Academie der Wissenschaften». Ученый отметил противоречивость, заложенную в организации Академии наук, и проанализировал парадоксальные последствия этого обстоятельства, определившего значительные успехи уже на ранних этапах деятельности Академии. Ломоносов, как сотрудник Академии наук, самым активным образом участвовавший в ее деятельности, определил некоторые постоянные черты Академии, сохранившие свою значимость вплоть до наших дней, — это прежде всего предельная близость Академии государственным интересам, патриотический и национальный характер науки. Каждая из этих черт, включаясь в динамику исторического движения, способна оборачиваться негативными сторонами, например, бюрократической организацией науки и ее национальной изоляцией. С этой точки зрения в докладе анализировалась полемика Ломоносова с выдающимся историком Г.Ф. Миллером и его проект Устава Академии.

Лидия Ивановна Сазонова — доктор филологических наук, главный научный сотрудник ИМЛИ РАН

 

И.Л. Попова

Книга М.М. Бахтина о Франсуа Рабле в диалоге с немецкой гуманитарной наукой

 

Доклад подготовлен с использованием результатов работы, выполненной по гранту РФФИ № 18-012-00693 А

 

Ключевые слова: история идей сквозь призму истории рукописей, книга М.М. Бахтина о Франсуа Рабле, немецкая раблезистика первой половины XX века  

 

1.      История идей на европейском континенте в XX веке характеризуется нелинейностью и прерывностью, вследствие многочисленных коммуникационных разрывов, особенно радикальных и продолжительных во второй трети столетия. Периоды ограничения или отсутствия свободного обмена и прямого взаимодействия, пришедшиеся на время профессиональной активности двух поколений, побуждают к постановке проблемы отложенного отклика, имплицитного диалога и непрямого асинхронного взаимодействия как важных, формирующих факторов в истории гуманитарных и социальных наук.

2.      Книга М.М. Бахтина о Франсуа Рабле — первое монографическое исследование поэтики и стиля писателя на русском языке — имела значение, выходящее далеко за границы раблезистики. Изучение творчества писателя в «большом времени», теория народной смеховой культуры и ее базовые понятия ‘карнавал’ и ‘мениппея’ стали частью теоретико-литературной традиции, в созвучии или полемике с которой сознавала себя и развивалась актуальная теория.

3.      Написанная во второй трети XX в., в «глухие годы», что повлияло не только на ее создание, но и на ее рецепцию, книга Бахтина имеет свою судьбу. Задуманная на рубеже 1920–1930-х годов рукопись «Франсуа Рабле в истории реализма» была закончена в 1940 г. Попытки напечатать ее целиком или частями в СССР и во Франции не увенчались успехом. В следующие двадцать пять лет рукопись дважды перерабатывалась, дополнялась, меняла название и была издана в 1965 г. под заглавием «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса».

4.      Длинная четвертьвековая история создания книги и ее рецепции требует специальных методов исследования идей и понятий сквозь призму истории текста. Вследствие сложного генетического алгоритма целые этапы раблезианского сюжета Бахтина, базовые теоретические идеи, их источники и реальный контекст остались в рукописях, так что картина, открывающаяся при тщательном изучении архивных материалов, оказывается принципиально иной, чем при анализе опубликованной в 1965 г. книги.

5.      Особое место в «генетической карте» замысла занимает новая европейская раблезистика. Диалогизующим фоном для Бахтина в начале 1930-х годов была полемика французской и немецкой научных школ, сформированная исследовательской практикой и программными заявлениями Абеля Лефрана и Лео Шпитцера. Вызов немецкой романистики, опиравшейся на историзм романтиков, французской критике текста нашел отклик в представлении Бахтина о «лексическом карнавале» Франсуа Рабле, о гротескной образности и смехе, преодолевающем страх.

6.      При всей неоспоримой важности для Бахтина работ Лео Шпитцера и школы Карла Фосслера его диалог с немецкой наукой этими именами отнюдь не ограничивался. По мере развития замысла книга о Рабле втягивала в свою орбиту новые идеи и источники. Исследование истории идей и понятий сквозь призму истории рукописей позволяет пошагово, с научной доказательностью и точностью, представить книгу Бахтина на разных стадиях ее генезиса в непрекращающемся, преимущественно имплицитном, диалоге с европейскими научными школами.

Ирина Львовна Попова — доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Отдела теории литературы ИМЛИ РАН

 

Ф.Х. Исрапова

Воображение как способ создания зрительного образа в лирике Гёте
(в свете работ А.В. Михайлова «Гёте и поэзия Востока» и «Глаз художника (художественное в’идение Гёте)»)

 

Ключевые слова: Гёте, лирика, А.В. Михайлов, видящий глаз, зрительный образ.

 

В статьях А.В. Михайлова «Глаз художника (художественное ви´дение Гёте)» (1978) и «Гёте и поэзия Востока» (1985) речь идет о специфике зрения поэтического субъекта в лирике Гёте. Во второй статье подробно рассматривается со-творческий вариант отношений человека и природы в поздних стихотворениях Гёте.

В написанной А.В. Михайловым в 1995 г. работе «Йоанн Якоб Бодмер и его школа» говорится о таком живописном образе, который глубоко поражает фантазию (воображение) зрителя-читателя. Этот образ А.В. Михайлов называет видéнием: в условиях, «не благоприятствующих ясности, и чудесно преодолеваемых», оно предстает как особый, сверхъясный энаргийный образ.

Фундаментальное обоснование зрительной способности лирического субъекта Гёте мы находим в восьмой главе работы Ф. Ницше «Рождение трагедии из духа музыки». Объясняя дионисийскую природу хора в древней трагедии, Ф. Ницше утверждает: «поэт только тогда и поэт, если видит себя окруженным образами, живущими и действующими перед его глазами, и созерцает их сокровеннейшую сущность». Рапсод, как считает Ницше, подобно живописцу, видит свои образы вне себя созерцающим оком.

В лирике Гёте выделяется группа стихотворений, объединенных темами и мотивами как внешнего (физического) зрения, так и внутреннего ви'дения человека. Зрительные, живописные образы возникают в этих стихотворениях в результате того, что герой оказывается в особых ситуациях активного воображения (любовное переживание, ослепление слезами, невозможность видеть в темноте, обманывающее чувство).

Начальный этап сюжета стихотворения «Свидание и разлука» («Willkommen und Abschied») — «герой торопится на свидание с девушкой» — включает в себя момент преодоления трудностей ночного зрения. Герой справляется со страхом темноты с помощью воображения. Гёте метафорически описывает состояние героя: то, что пугает его в ночной природе, он представляет себе как фантастическое существо, глядящее на него из кустов: «И тьма, гнездясь по буеракам, смотрела сотней черных глаз» (Тютчев: «Ночь хмурая, как зверь стоокий, глядит из каждого куста»).

Наградой герою, не испугавшемуся глаз тьмы, стал любящий взгляд девушки: «Тебя я видел, и обдавал меня своею кроткой радостью твой сладкий взор» («Dich sah ich, und die milde Freude floβ von dem süβen Blick auf mich»).

В стихотворении «Фридерике Брион» («An Friederike Brion») можно проследить, как герой становится поэтом. Энаргийный Я-образ (зрительный образ в условиях невозможности внешнего, физического зрения) создается благодаря тому, что ослепший от слез герой надеется проникнуть в сознание спящей (то есть незрячей) девушки. Образ поэта возникает в двух последних строфах стихотворения: не решившись разбудить девушку, герой просит ее о том, чтобы она увидела его в своем сне сочиняющим стихи.

Во второй строфе трехчастного цикла «На озере» («Auf dem See») герой прогоняет сон-грезу, возвращая глазу то, что радует «любовью и жизнью здесь». В заключительной третьей строфе цикла отражающиеся в озере фрукты, созревающие по его берегам, метафорически отождествляются с самим этим стихотворением (и со всем циклом в целом): «и в озере отражается зреющий плод» («und im See bespiegelt sich die reifende Frucht»). Перформативный смысл поэтической саморефлексии в финале открывается в том, что «созревающий плод» читатель воспринимает (буквально «видит») как образ создаваемого поэтом стихотворения.

В стихотворении «Вечерняя песнь охотника» («Jägers Abendlied») энаргийная поэтика образа осуществляется в сюжете вечерней прогулки. Герой видит, как «витает» перед ним «милый образ» возлюбленной; он хочет, чтобы и она увидела его, пусть даже в воображении.

В финале стихотворения «Сверху сумерки спустились» («Dämmrung senkte sich von oben...») картина ночной природы завершается образом сердца, в которое холод проникает благодаря видящему глазу.

В стихотворении «Самообман» («Selbstbetrug») сюжетом становится саморазоблачение разыгравшегося воображения. Истина открывается герою во внешнем созерцании: «я вижу, это только вечерний ветер играет занавеской».

Фарида Хабибовна Исрапова — кандидат филологических наук, доцент кафедры русской литературы ФГБОУ ВО «Дагестанский государственный университет».

 

В.Н.Терёхина

Сборник «Воспоминания о Маяковском» (1972) как биографический источник

 

Доклад подготовлен с использованием результатов работы, выполненной по гранту РФФИ № 16-04-00318-ОГН

 

Ключевые слова: Владимир Маяковский, мемуарная биография, воспоминания на немецком языке, Виланд Герцфельде, новые факты.

 

1. Публикация воспоминаний о Владимире Маяковском имеет свою долгую и драматичную историю. Мемуары современников поэта начали появляться сразу после его смерти и могли бы существенно обогатить его биографию. Однако научная ценность множества мемуарных текстов до сих пор подвергается сомнению, поскольку они были написаны после известной сталинской оценки Маяковского как «лучшего, талантливейшего поэта нашей советской эпохи».

2. В 1963 и 1968 гг. были изданы две наиболее значимые книги воспоминаний на русском языке — «Маяковский в воспоминаниях современников» и «Маяковский в воспоминаниях родных и друзей». Публикации отличались обилием купюр и фрагментарностью, своеобразной цензурой, доносящей и сейчас искаженный облик поэта.

3. Воспоминания немецких авторов, изданные в 1972 г., отличаются большей независимостью и конкретностью, представляя таким образом важный источник биографических сведений о пребывании Маяковского в Германии, о встречах с ним в Москве. Ряд текстов был переведен для книги «Я земной шар чуть не весь обошел…» (Сост. В.Н.Терёхина и А.П.Зименков, 1988), несколько новых фактов использованы в книге «Маяковский глазами современниц» (Сост. В.Н.Терёхина, 2014).

4. Рассматривая воспоминания В. Герцфельде, издателя книг Маяковского, мне удалось установить автора известной фотографии поэта, сделанной в Берлине в 1922 г. Это знаменитая Лотте Якоби. По воспоминаниям Лео Маттиаса стало возможным точнее датировать работу Маяковского над поэмой «Четвертый Интернационал». В целом, сборник воспоминаний, составленный Г. Шауманом, мог обогатить мемуарную биографию Маяковского, если бы был доступен советским читателям того времени.

Вера Николаевна Терехина — доктор филологических наук, главный научный сотрудник Отдела новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья ИМЛИ РАН.

 

В.П. Боголюбова

Уве Тимм и современная немецкая детская литература

 

Ключевые слова: В.Д. Седельник, Уве Тимм, современный немецкий детский роман, техника создания комизма в романе «Руди-Пятачок».

 

Литературоведы и исследователи немецкой литературы счастливы не только от того, что имеют возможность изучить фундаментальный труд по «Истории литературы Германии ХХ века» (М.: ИМЛИ РАН, 2016) и получить подробную информацию о литературных процессах, происходивших в Германии, но и от того, что могут познакомиться с творчеством конкретного немецкого писателя.

Уве Тимм (Timm Uwe, род. 1940), творчество которого исследовал В.Д. Седельник, является признанным классиком современной немецкой литературы (см. статью В.Д. Седельника «Уве Тимм — становление классика», Вестник Нижегородского университета им. Н.И.Лобачевского, 2014, № 3 (3), с. 142-146).

У. Тимм пишет не только для взрослого читателя, но и для детей («Die Zugmaus», 1981; «Die Pirateninsel», 1983; «Rennschwein Rudi Rüssel», 1989; «Der Schatz auf der Pirateninsel», 1995). На русский язык переведён роман «Руди-Пятачок» (издательство «Самокат» при поддержке Немецкого культурного центра им. Гёте, перевод О. Мяэотс), являющийся лауреатом Немецкой премии по детской литературе. Он адресован детям младшего и среднего школьного возраста.

Роман «Руди-Пятачок» является семейным романом. В нём описывается жизнь и проблемы современной немецкой многодетной семьи в комической тональности. История семьи изображается «на фоне широкой картины современного общества, так что в судьбе семьи и её отдельных членов отражаются крупные вопросы общественной современности» (Томашевский Б.В.), в частности, безработицы.

В основе романа лежит динамично развивающийся комический сюжет, главным двигателем которого является поросёнок Руди. Образ поросёнка создан с помощью приёма персонификации. Руди-Пятачок коренным образом меняет жизнь семьи и становится её талисманом. Главная проблема - безработица отца — решается бесконфликтно и воспринимается читателем эмоционально легко, так как его внимание «переключено» на комический персонаж. Рассматривая в детском произведении «взрослые» проблемы» — социальные проблемы общества, писатель выбирает адекватную детскому восприятию комическую тональность, настроенную на «добрый смех» (В.Я. Пропп) и комические средства звучания.

Комические персонажи, представленные в романе, подразделяются на взрослых и детских. Взрослые персонажи (господин Шустерберг, работник таможни, владелец Чёрного беса — господин Нис) являются отрицательными комическими персонажами. Ситуации, в которых они оказываются, вызывают «насмешливый смех» (В.Я. Пропп). Детские персонажи (к ним относится малышка Цуппи) являются положительными комическими персонажами и вызывают «добрый смех» (В.Я. Пропп), сопровождающийся «чувством душевного тепла».

У. Тимм является непревзойдённым мастером создания комического эффекта. Для этого он использует приём контраста и такие средства немецкого языка как: каламбур, комические имена, тропы (в основном сравнения), экспрессивную лексику (в её состав входят лексические усилители в качестве словообразовательных элементов), фразеологизмы, окказионализмы.

Виктория Петровна Боголюбова — кандидат филологических наук, профессор кафедры иностранных языков Российского государственного гуманитарного университета