Ариас-Вихиль М.А.

 

Французская новая критика о фантастическом в литературе

 

Французская «новая критика» 1950-70-х годов относится к числу наиболее значительных явлений в западном литературоведении второй половины XX века.

Особый интерес в этой связи представляет творчество Ролана Барта (1915-1980), теоретика литературы, эссеиста, философа и семиотика, труды которого оказали глубокое влияние на самые широкие области гуманитарного знания. В 1975 г. он пишет знаковую работу «Удовольствие от текста». В русле этих размышлений он обращается к фантастическому в литературе. Барт пишет о бесконечном разнообразии современной ему фантастической литературы –«это не закрытый жанр, но скорее континент, большой перекресток, где пересекаются темы, формы, стили, пришедшие со всех горизонтов человеческого сообщества: из науки и вымысла, конечно, но еще и из философии, истории, психоанализа, поэтики языка и поэтики идей<...> мир во множественном числе, космос языков, культур, вопросов, заданных человечеством». Наиболее перспективным Барт считает направление фантастической литературы, которое занимается «не выдумыванием космических или психологических новинок (gadgets osmiquesou psycholologiques), а подменой действительного желаемым». Эта подмена свидетельствует о том, что действительность должна считаться с желаниями, фантастика становится исполнением желаний (lafiction demesdésirsc omblés). Каким могуществом «могла бы обладать книга – всеобщая утопия желаний», – пишет Барт в предисловии к работе о современной фантастике [Bogdanov, 1976, pp. 3-4]. Для обозначения такой фантастики он вводит термин désir-fiction.

В книге «Введение в фантастическую литературу» («Introduction à lalittératurefantastique», 1970) Цветан Тодоров (1933-2017), философ, структуралист, литературный критик, социолог и публицист, также обращается к анализу фантастики в литературе с точки зрения субъективной реакции читателя на фантастическое, воплощающее его страхи и желания. Автор многих книг и эссе, оказавших значительное влияние на антропологию, социологию, семиотику, теорию литературы, интеллектуальную историю и теорию культуры, Тодоров в этой ставшей классической теоретической работе дает определение фантастическому в литературе как «колебанию», «сомнению», испытываемым человеком, которому «знакомы лишь законы природы, когда он наблюдает явление, кажущееся сверхъестественным»: «Фантастическое существует, пока сохраняется эта неуверенность» [Тодоров, 1999, с. 25]. Приверженец русской формальной школы, Тодоров строит свою концепцию фантастического на литературных примерах от сказок Шарля Перро до новелл Ф. Кафки.

Оба приведенные высказывания о фантастическом в литературе теоретиков разных поколений «новой критики» во Франции сделаны «применительно к человеку», где приоритетным предметом анализа становятся отношения читателя и автора, что характерно для «новой критики» в целом.

 

1. Тодоров Ц. Введение в фантастическую литературу. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999.

2. BogdanovI., BogdanovS. Cléspourlascience-fiction. Paris, Seghers, 1976.

 

Ариас-Вихиль М.А., ИМЛИ РАН, в.н.с, д.ф.н.

E-mail: Marina.arias@mail.ru

 

 

Захарова Н.В.

 

Фантастика и реальность в авторских сказках ЧжанТяньи

 

Рождение авторской сказки в Китае датируется первой половиной ХХ в. В сказке ЧжанТяньи «Линь Большой и Линь Маленький (1931) присутствуют типичные для китайских народных сказок мотивы: братья, оставшиеся без родителей, поиски пропитания, встреча с чудовищем, разлука. Однако ЧжанТяньи переносит сюжет, типичный для народных сказок, в действительность гоминьдановского Китая 20-х гг. ХХ века и помещает в текст повествования персонажей этиологических сказок – пса Пина, лиса Пипина, КрокодилицуЭюй. Сосуществование в сказке чудесного и примет реального времени было присуще народным сказкам. Например, в сказке «Сад Нефритовой девы» фея помогает герою избежать преследований уездного начальника. В сказке ЧжанТяньи рабочие освобождают Линя Маленького из тюрьмы, а его брат, оказавшийся в семье богача, умирает от обжорства. Фантастика сказок ЧжанТяньи определена стремлением писателя, используя атрибутику народных сказок и примеры социальной несправедливости, создать для детей произведение с явно выраженной дидактической направленностью.

 

Захарова Н.В., ИМЛИ РАН, заведующая отделом, д.ф.н.

E-mail: radaeva2002@gmail.com

 

Папкова Е.А.

 

Фантастическое в прозе Всеволода Иванова 1910 – 1930-х гг.

В докладе рассматриваютсяжанровые разновидности фантастики в прозе Всеволода Иванова 1910–1930-х гг. В «Легендах об ушедшей (умершей) Сибири» (1916–1917), созданных Ивановым на основе фольклора сибирских народов, представлена сказочная фантастика. К сатирической фантастике, направленной против мировой революции, писатель обращается в рассказе «Одичавшие» (1919), который можно сопоставить с пореволюционной прозой авторов русского зарубежья. Анализ неосуществившегося замысла романа «Северосталь» (1923–1924), повести «Чудесные приключения портного Фокина» (1924) и романа «Иприт» (1925), написанного Ивановым в соавторстве с В.Б. Шкловским, дает основание говорить о близости писателя к «авантюрно-фантастической прозе» [Николаев, 2006, с. 314] середины 1920-х гг. Оригинальное соединение реальности и фантастики в изображении психологии участника Гражданской войны, можно проследить в рассказе Иванова «Происшествие на реке Тун» (1925), включающем также элементы антиутопии. Различные жанровые разновидности фантастики представлены в экспериментальных сатирических романах Иванова «Кремль» (1929) и «У» (1931–1933) и рассказе «Странный случай в Теплом переулке» (1935).

 

1. Николаев Д.Д. Русская проза 1920–1930-х гг. Авантюрная, фантастическая и историческая проза. М.: Наука, 2006.

 

Папкова Е.А., ИМЛИ РАН, с.н.с, к.ф.н.

E-mail: elena.iv@bk.ru

 

 

Чекалов К.А.

 

«Мerveilleuxscientifique» и жанровая номенклатура французской массовой прозы «прекрасной эпохи»

 

Многообразная и обширная массовая словесность, сложившаяся во Франции во второй половине XIX века и особенно в период «прекрасной эпохи», время от времени становилась предметом систематизаций со стороны литераторов той поры (не всегда строго научных). В докладе рассмотрена категория «merveilleuxscientifique» («научно-чудесное»), первоначально не связанная с массовой словесностью; в 1880-е годы ее относили к тем феноменам, которые мы сегодня именуем «паранаучным знанием». Указанную трактовку термина закрепил французский физиолог, исследователь гипнотизма Ж.-П. Дюран в монографии «Le merveilleuxscientifique» (1894). Теоретическое обоснование «merveilleuxscientifique» как особого типа прозаического нарратива осуществил известный к тому времени прозаик Морис Ренар в статье «О романе научных чудес и его влиянии на понимание прогресса» (1909). Хотя творчество Ж. Верна и Г. Уэллса к моменту написания статьи нередко соотносилось именно с «научно-чудесным», Ренар подчеркнуто игнорирует автора одного из первых образцов прото-научной фантастики во Франции, романа «С Земли на Луну» (1865). Скорее всего, это обусловлено прагматической установкой: вывести «научно-чудесное» из сферы массового чтения («romanpopulaire», зависимость от структур которого у Верна очевидна) и соотнести его с высокой словесностью («romanlittéraire»). С другой стороны, для Ренара кажется неприемлемым характерный для Верна крен в сторону научной популяризации. Вплоть до долгожданного импорта во Франции термина «science-fiction»(1949 г.) созданные в рамках интересующего нас нарратива сочинения Верна снабжаются этикетками «научный роман» и «роман научного предвидения», но удерживается, в пику Ренару, и номинация «роман научно-чудесного».

 

Чекалов К.А., ИМЛИ РАН, заведующий отделом, д.ф.н.

E-mail: ktchekalov@mail.ru

 

 

Ковтун Е.Н.

 

Научная фантастика и фэнтези в сотрудничестве и полемике

(на материале чешской литературы 1920-1930-х гг.)

 

В современной отечественной науке о фантастике, по нашему мнению, достаточно остро стоит проблема если не окончательной кодификации, то, по крайней мере, определения в результате широкого обсуждения рамочных значений основных фантастоведческих терминов. Прежде всего речь идет о самом термине «фантастика», который ныне трактуется двояко: как универсальный художественный прием и как самостоятельная область литературы. Недостаточно прояснено соотношение терминов «фантастика», «научная фантастика» и «фэнтези», а также спектр значений последнего и его связь с традиционными для российского литературоведения понятиями «сказочная фантастика» и «волшебная фантастика». Отсутствуют договоренности о соотношении понятий «фантастика» и «утопия (антиутопия)», «магический реализм», «вторичная художественная условность» и т.п.

Между тем, произведения, в которых представлен один-единственный тип фантастики (и шире – художественного вымысла) достаточно редки, особенно в т.н. «высокой» литературе. Гораздо чаще в творчестве известных писателей представлен синтез различных условных форм. Это, в частности, можно видеть в произведениях чешских фантастов 1920-1930-х гг. Так, в пьесе К. Чапека «R.U.R.»и романе «Война с саламандрами», как и в романе Я. Вайсса «Дом в тысячу этажей», наряду с научно-фантастической посылкой прослеживаются элементы фэнтези, а также – антиутопии, притчи, сатирического иносказания. Именно подобный синтез позволяет писателям существенно усложнить смысл фантастической образности и преодолеть художественные ограничения, неизбежно присущие отдельным типам фантастики (художественного вымысла).

 

Ковтун Е.Н., ИСл РАН, в.н.с., д.ф.н.,

E-mail: kovelen@mail.ru