А.Е. Парнис

К истории одного конфликта: «Чужое» (Р. Якобсон и Г. Винокур)

в записных книжках Маяковского

 

Конфликту, который возник между Хлебниковым и Маяковским весной 1922 года почти сто лет. Хотя многие исследователи и биографы поэтов писали об этом конфликте, но подлинная его причина до сих пор была неясна. 

Мной собраны уникальные материалы и документы, хранящиеся в различных архивах, которые впервые вводятся в научный обиход. Их тщательный анализ позволил нарисовать объективную картину этой загадочной «истории».

 

Конфликт

28 июня 1922 г. в 9 часов утра в глухой новгородской деревне Санталово скончался выдающийся русский поэт, глава будетлян Велимир Хлебников. В это время в Москве вышло его итоговое произведение – сверхповесть «Занֱгези», финал которой содержал грубый выпад против Маяковского – «злостного негодяя с большим подбородком и шлепающей и чавкающей парой губ»[1], который якобы уничтожил его рукописи. Вне сомнения, эта характеристика в финале «Зангֱези» навеяна последней строкой трагедии Маяковского «Владимир Маяковский»: «мясистыми рычагами шлепающих губ»[2].

О пропаже своих стихов Хлебников метафорически упоминал также в стихотворении «Всем», написанном в последние месяцы своей жизни:

Ах, жемчуга с любимых мною лиц

Узнать на уличной торговке!

Зачем я выронил эту связку страниц?

Зачем я был чудак неловкий?

Не озорство озябших пастухов – 

Пожара рукописей палач, – 

Везде зазубренный секач

И личики зарезанных стихов[3].

 

19 августа этого же года душеприказчик Хлебникова, художник П.В. Митурич, на руках которого в Санталове умер поэт, написал «Открытое письмо Маяковскому», в котором обвинил его в «утаивании» и даже в уничтожении (!?) рукописей своего старшего друга и соратника. Автор письма послал его в Москву и Петроград своим друзьям и знакомым, которые предприняли несколько безуспешных попыток опубликовать его в центральной печати. Только через несколько месяцев, в декабре 1922 г., «Открытое письмо» Митурича вышло небольшим тиражом (75 экземпляров) в виде листовки-приложения к сборнику ничевоков «Собачий ящик 2». 

В конце этого «письма» приведен состоящий из 12 пунктов список произведений Хлебникова, рукописи которых якобы находились у Маяковского. Среди них указаны «Ладомир», «Царапина по небу», «Разин» и др. Этот список рукописей Хлебникова относится к апрелю 1919 года, когда глава будетлян вместе с Якобсоном работал над своим однотомником.

 

Как обстояло дело

21 марта 1919 г. Хлебников приехал из Астрахани в Москву. Одной из целей его приезда было издание тома произведений в связи с 10-летием литературной деятельности. Маяковский добился издания его однотомника в издательстве «ИМО» («Искусство молодых»), который должен был называться «Все сочиненное Викֳтором Хлебниковым»[4]. Маяковский получил от приехавшего из Астрахани Хлебникова его рукописи и поручил редактирование этого издания Якобсону. Хлебников вместе с Якобсоном работал над однотомником чуть более месяца. По предложению Якобсона Хлебников написал предисловие, которое озаглавил «Свояси». Однотомник должна была открывать статья Якобсона «Подступы к Хлебникову». Эта статья затем вышла в Праге отдельным изданием в самом начале 1921 г., но уже под заглавием «Новейшая русская поэзия».

Не закончив работы над однотомником, Хлебников неожиданно уехал к друзьям в Харьков, а Якобсон через год уехал из Москвы в Прагу, где поступил на службу в советское постпредство. Маяковский вспоминал о характерной для Хлебникова «странной» манере неожиданно исчезать и отправляться куда-то в путешествие: «Накануне сообщенного ему дня получения разрешений и денег я встретил его на Театральной площади с чемоданчиком. – Куда вы? – На юг, весна!.. – и уехал. Уехал на крыше вагона; ездил два года, отступал и наступал с нашей армией в Персии, получал за тифом тиф»[5].

В феврале 1920 г. Хлебников запрашивал О. Брика из Харькова о судьбе своего однотомника: «Но главная тайна, блистающая, как северная звезда, это – изданы мои сочинения или нет? Шибко боюсь, что нет! Так же, как “Интернационал искусств”. И вдруг Вы пришлете мне толстый пушкинский том? С опечатками, сырой печатью? Правда, хорошо было бы?»[6].

«Наивный» Хлебников полагал, что однотомник «Все сочиненное Виктоֳром Хлебниковым», который был задуман год назад для издательства «ИМО», может выйти без его составительской и редакторской работы, как это неоднократно случалось ранее. Однотомник не был издан. А Маяковский с Бриками не могли ничего сказать о судьбе рукописей, переданных Р. Якобсону.

Так с «Открытого письма» П. Митурича и его обвинений, выдвинутых против Маяковского, началась травля поэта, которая не затихала до 1928 года.

 

Хлебников и Маяковский

Это Маяковского огорчало еще и потому, что отношения у него с Хлебниковым всегда были дружескими. В последний раз Хлебников приехал из Пятигорска в Москву 28 декабря 1921 г. Пребывание в столице растянулось на четыре с половиной месяца – до его отъезда в Санталово. Глава будетлян рассчитывал, что Маяковский все-таки поможет издать однотомник его сочинений. На следующий день после приезда, 29 декабря, Хлебников вместе с Маяковским, Крученых и В. Каменским выступил на литературном вечере во ВХУТЕМАСе. В этот период Хлебников часто ходил обедать к Маяковскому и Брикам в Водопьяный переулок (д. 3, кв. 43), неоднократно ночевал у них, просил родных отправлять ему письма на адрес Бриков. В письме к Л.Ю. Брик от 2 января 1922 г., которая тогда находилась в Риге, он сообщал, что приехал в Москву «к милым дороֱгим друзьям на Мясницкую»[7]. Маяковский отдал Хлебникову один из своих костюмов, галстук (он сохранился и экспонируется в музее Хлебникова в Астрахани) и «пугачевский тулупчик». В стихотворении «Не шалить!» («Эй, молодчики- купчики»), напечатанном 5 марта этого года при содействии Маяковского в газете «Извесֳтия», Хлебников писал: «В пугачевском тулупчике / Я иду по Москве!». Маяковский заплатил Хлебникову за это стихотворение гонорар, который поэт отправил родителям в Астрахань. П.Митурич свидетельствовал об этом в письме к матери поэта Е.Н.  Хлебниковой, написанном на следующий день после смерти Хлебникова – 29 июня 1922 г.: «Во время болезни он просил послать Вам 2 миллиона из 4-х, полученных отֳ Маяковскоֱго на лечение»[8].

Как известно, Хлебников посвятил Маяковскому несколько стихотворений. В стихотворении «Признание», которое относится к началу 1922 г. он писал: «Будем гордиться вдвоем / Строгою звука судьбой»[9]. А в финале одного из последних стихотворений «Ну, тащися, сивка...» (февраль 1922) он также обращается к Маяковскому:

Кто меня кличет из Млечного Пути?

А? Вова?

В звезды стучится!

Друг! Дай пожму благородное копытце![10]

Последний раз поэты виделись 1 мая 1922 г. на торжественном приеме наркома А. В. Луначарского у Бриков в Водопьяном переулке[11]. На следующий день Маяковский уехал в Ригу (первая поездка Маяковского за границу) и вернулся в Москву 13 мая, буквально перед отъездом Хлебникова и Митурича из Москвы в Санталово - 14 мая.

 

Ответ Маяковского на «Открытое письмо» П. Митурича

Накануне своей поездки в Берлин Маяковский провел в московской консерватории 3 октября 1922 г. прощальный вечер. Он читал поэму «V Интернационал» и говорил о целях поездки. Присутствовавшая в зале группа ничевоков, которых до этого Маяковский подверг уничтожающей критике, неожиданно не только «ответила» на его критику, но и прочитала «Открытое письмо Маяковскому», в котором П. Митурич обвинял его в «злостном сокрытии творений В. Хлебникова»[12].

«Письмо» П. Митурича и публичное выступление ничевоков вызвало скандал, и Маяковский не мог на него не отреагировать. Он начал выяснять судьбу рукописей Хлебникова, которые глава будетлян передал ему несколько лет назад. Буквально накануне прощального вечера в московской консерватории Маяковский встретился с членом Московского лингвистического кружка Г.О. Винокуром. Поэт попросил его рассказать о том, что ему было известно о судьбе рукописей Хлебникова и задокументировать скандальную «историю». Об этом говорит запись Г.О. Винокура, сделанная 2 октября 1922 г. в записной книжке Маяковского № 14 на л. 40 об[13]. Вернее, две записи: сначала на л. 41 был сочинен первый вариант, который Г.О. Винокура или Маяковского чем-то не устроил, и он был отброшен (перечеркнут). После этого Г.О. Винокур написал второй вариант: «Я, как представитель Московск<ого> Лингвист<ического> Кружка (член президиума), заявляю, что рукописи Хлебникова, переданные Вл<адимиром> Маяковским председателю нашего Кружка Р. Якобсон<у>, находятся в архива<х> М.Л.К.  Г. Винокур. 2/Χ <1922>».

Где находился этот архив или архивы кружка, Винокур не уточнил. Через несколько дней Маяковский выехал за границу. В Берлине он встретился со своим другом Р.О. Якобсоном и рассказал ему о скандальном письме Митурича и обвинениях, выдвинутых против него. Маяковский попросил Якобсона подтвердить рассказ Винокура и уточнить, где действительно находятся рукописи Хлебникова. Якобсон сделал запись в рабочей книжке поэта № 18 на л. 8 об. и л. 9[14], в которой подробно рассказал об этой «истории» и все поставил на свои места: «Настоящим удостоверяю, что В.В. Маяковский поручил мне редактировать собрание сочинений Хлебникова весной 1919 г. и передал мне для этого ряд рукописей Хлебникова. Ввиду того, что издание не состоялось, приготовленные к печати материалы вместе с другими материалами «Имо» (Изд-ва молодежи) хранились у меня [и вмесֳте с ос<тальными>] перед моим отъездом за границу – весной 1920 г. были мною сֲполна переданы на хранение в архив Моск<овского> Лингвистического Кружка секретарю Кружка Г.И. <так! — А. П.> Винокуру, о чем мною было тогда же доведено до сведения О.М. Брика. Рукописи заперты в архиве Кружка и остаются неприкосновенными там и по сей день. Рукописи из Кружка никому не выдавались. Р. Якобсон. 28 окֳт<ября> <19>22 <ода>».

 

Как были найдены рукописи Хлебникова

Через много лет Р.О. Якобсон в воспоминаниях, записанных Б.Янгфельдтом (1977), вернулся к этой «истории»: «Это было в Берлине, когда мне нужно было устроить так, чтобы нашлись рукописи Хлебникова – это была идиотская история, которая, конечно, взорвала Маяковского и очень обозлила его. Он не помнил, что случилось с рукописями, ничего об этом не знал. На самом деле он был совершенно ни при чем. История была такова. Я боялся за рукописи Хлебникова. Квартира моих родителей была, после их отъезда, передана Лингвистическому кружку. Там стояли ящики с книгами Кружка, были полки, и остался без употребления несгораемый шкаф отца. В этот несгораемый шкаф я положил все рукописи. Там были и другие вещи, в частности, мои рукописи. После смерти Хлебникова я получил от художника Митурича письмо [с просьбой] помочь [выяснить], что сделал Маяковский с рукописями Хлебникова. Я совершенно растерялся. Я знал, что к этому Маяковский никакого касательства не имел. Он их в руках не держал, кроме того случая, о котором я рассказывал, когда он их просто на месте прочел. Я сейчас же [из Праги] написал своим друзьям из Кружка, в частности, Буслаеву, которому я дал ключ от шкафа. А он ключа не мог найти. Тогда я сообщил, что прошу вскрыть шкаф — пусть его уничтожат, мне до этого дела нет. Мне написали, что это будет стоить большую сумму. Я ответил, что все заплачу, и послал деньги каким-то путем. Вскрыли шкаф и нашли рукописи. Они все сохранились. Что не сохранилось – потому что не находилось в шкафу – это были мои книжки с сочинениями Хлебникова, где он своей рукой вносил поправки, частью заполняя пропуски»[15].

Сейф, о котором вспоминал Якобсон, был вскрыт в январе 1924 г., и в нем, как сказано выше, были обнаружены почти все рукописи Хлебникова, упомянутые П. Митуричем в списке. Найденные рукописи Хлебникова были переданы Г.О. Винокуру, В.А. Силлову и А.Е. Крученых для публикаций. 

 

Итог

Казалось бы, все стало на свои места – инцидент исчерпан, но П. Митурич не мог успокоиться и продолжал утверждать, что Маяковский все же «украл» какие-то рукописи Хлебникова и «использовал» (?!) их в своих произведениях. Ситуация стала меняться только после опубликования в «Новом ЛЕФе» статьи критика и библиографа В.А. Силлова «Шапочный разбор лесов» (Силлов 1928: 37–44), рассказавшего о находке в сейфе Лингвистического кружка, а также выполнившего идентификацию обнаруженных рукописей. Автор статьи тщательно проанализировал список П. Митурича и смог довольно убедительно ответить на все поставленные им вопросы.

Принято считать, что Маяковский никак не реагировал на предъявленные Митуричем обвинения (кроме тех случаев, когда отвечал своим оппонентам во время публичных выступлений). Однако ответ был дан – в сатирическом стихотворении «Прощание (Кафе)» из цикла «Париж»(1925). В нем он развенчивает мифы о себе, распространенные в эмигрантской среде. В тексте поэт описывает несколько нелепых сплетен, связанных с его именем. В одной он «чекист», который «послан сюда <во Францию – А. П.> взорвать» Буа де Булонь (Булонский лес). В другой сплетне речь идет о краже книг великого русского поэта Некрасова, которая, вне сомнения, навеяна скандальной «историей», связанной с «пропажей» рукописей Хлебникова и мнимыми обвинениями, которые ему предъявил П. Митурич в 1922 г. в «Открытом письме».

«Ну, да, —

вмешалось двое саврасов, —

в конце

семнадцатого года

в Москве

чекой конфискован Некрасов

и весь

Маяковскому отдан.

Вы думаете —

сам он?

Сбондил до йот —

весь стих,

с запятыми,

скраден.

Достанет Некрасова

и продает —

червонцев по десять

на день»[16].

В финале этого стихотворения Маяковский заявляет об абсурдности этих сплетен и обвинений и выносит свой «вердикт» поэтической формулой с отрицательной частицей «не» — «не верьте»:

Слушайте, читатели,

когда прочтете,

что с Черчиллем

Маяковский

дружбу вертит

или

что женился я

на кулиджевской тете,

то, покорнейше прошу, —

не верьте[17].

 

После тщательного анализа собранных мною документов и фактов можно с полной уверенностью утверждать, что выдвинутые П.В. Митуричем обвинения Маяковского в плагиате и утаивании рукописей Хлебникова лишены всяческих оснований.

Парнис Александр Ефимович, с.н.с. Отдела новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья ИМЛИ РАН. 

E-mail: aparnis@mail.ru

 

---

[1] Хлебников Велимир. Собр. соч.: В 6 т. // Под общей ред. Р. В. Дуганова. – Т. 5. / Сост., подгот. текста и примеч. Е.Р. Арензона и Р.В. Дуганова – М.: ИМЛИ РАН, 2004. С. 353.

[2] Маяковский В. Полн. собр. соч.: В 13 т. / Акад. наук СССР. Ин-т мировой литературы им. А. М. Горького. – Т.1. М.: Гослитиздат, 1955. С. 169.

[3] Хлебников Велимир. Собр. соч.: В 6 т. // Под общей ред. Р. В. Дуганова. – Т. 2 / Сост., подгот. текста и примеч. Е.Р. Арензона и Р.В. Дуганова – М.: ИМЛИ РАН, Наследие, 2001. С.393.

[4] Брик Осип. «ИМО — искусство молодых» // Маяковскому: Сборник восֲпоминаний и сֳтатей. – Л.:ГИХЛ, 1940. С. 105

[5] Маяковский В. Полн. собр. соч.: В 13 т. / Акад. наук СССР. Ин-т мировой литературы им. А. М. Горького. – Т. 12. М.: Гостлитиздат, 1959. С. 27.

[6] Хлебников Велимир. Собр. соч.: В 6 т. // Под общей ред. Р. В. Дуганова. – Т. 6. Кн. 2. / Сост., подгот. текста и примеч. Е.Р. Арензона и Р.В. Дуганова – М.: ИМЛИ РАН, 2006. С.198.

[7] Хлебников Велимир. Собр. соч.: В 6 т. // Под общей ред. Р. В. Дуганова. – Т. 6. Кн. 2. / Сост., подгот. текста и примеч. Е.Р. Арензона и Р.В. Дуганова – М.: ИМЛИ РАН, 2006. С. 212.

[8] Парнис А. Велимир Хлебников: Москва — Санталово, май — июнь 1922 // Библио- Глобус. 2002 № 6. С. 14–15.

[9] Хлебников Велимир. Собр. соч.: В 6 т. // Под общей ред. Р. В. Дуганова. – Т. 2 / Сост., подгот. текста и примеч. Е.Р. Арензона и Р.В. Дуганова – М.: ИМЛИ РАН, Наследие, 2001. С. 342.

[10] Там же. С. 371.

[11] Харджиев Н. Новое о Хлебникове (К 90-летию со дня рождения) // День поэзии 1975. – М.: Сов. писатель, 1975. С 207.

[12] Лиֳтераֳтурная жизнь России 1920-х годов. Собыֳтия. Оֳтзывы современников. Библиоֱграфия / отв. ред. А. Галушкин. – Том 1. Часть 2. – Москва: ИМЛИ РАН, 2006. С. 554.

[13] Государственный музей В. В. Маяковского. Р-191.

[14] Государственный музей В. В. Маяковского. Р-196.

[15] Якобсон Р. Будеֳтлянин науки: Восֲпоминания, письма, сֳтаֳтьи, сֳтихи, проза / Сост. Б. Янгфельдт. – 2-е изд. – М.: Гилея, 2012. С. 72–73.

[16] Маяковский В. Полн. собр. соч.: В 13 т. / Акад. наук СССР. Ин-т мировой литературы им. А. М. Горького. – Т. 6. – М.: Гостлитиздат, 1957. С. 225.

[17] Там же. С. 226.