А.В. Святославский 

(Москва)

Художественное осмысление концепта смерти как разрешения личностной драмы и социальной коллизии в раннем творчестве М. Горького

Максим Горький вошел в мировую культуру как певец жизни и активного жизнестроительства, но эта позиция личности писателя формировалась с ранних лет как необходимость выживания среди «свинцовых мерзостей дикой русской жизни». В обращенном к начинающим писателям очерке «О том, как я учился писать» (1928) жизнелюбец Горький вдруг обращается к воспоминаниям о собственной попытке суицида в 19-летнем возрасте, формулируя проблему смерти как специфического преодоления вызова, перед которым оказывается личность в социально-психологическом аспекте бытия. Другим вариантом ответа на вызов он видит обращение к активному преобразованию жизни, которое вылилось в писательство. При этом сама проблема смерти остается предметом осмысления с первого же опубликованного им рассказа «Макар Чудра» (1892). Проза и поэзия М. Горького 1890-х гг. демонстрирует последовательное обращение к танатологическим мотивам в различных проявлениях, где гибель героев предстает как намеренное прерывание чужой или собственной жизни, либо как смерти естественной, но вызванной обострением неразрешенной социально-психологической коллизии. Разработка танатологических мотивов в творчестве Горького обусловлена как биографическими особенностями личности писателя, так и приверженностью романтической традиции в искусстве, творческое преодоление вызова смерти активным преображением жизни стало одной из главных констант пути Горького-писателя и Горького-человека. В докладе рассмотрена роль феномена смерти в формировании коллизии и разрешении ее — по произведениям Горького «Макар Чудра», «Емельян Пиляй», «Девушка и смерть», «Месть», «Горемыка Павел», «Песня о соколе», «Трое», «Дед Архип и Ленька», «Часы».

 

П.Е. Янина 

(Нижний Новгород)

Образы жизни и смерти и их роль в стилистике и содержании цикла Максима Горького «Беглые заметки»

Образы жизни и смерти являются важной составляющей стилистического и идейного своеобразия цикла Максима Горького «Беглые заметки». На основании предпринятого анализа фрагменты цикла, содержащие образы жизни и смерти, можно разделить на несколько групп. 

Часть из них посвящена проблеме современного искусства, которую Горький обсуждает на страницах цикла в контексте обсуждения произведений живописи, представленных на выставке. Кроме того, образы жизни и смерти помогают публицисту сформулировать впечатления от картин Люмьера, демонстрируемых на выставке, и от посещения концерта народной сказительницы Федосовой. 

Вместе с тем, Горький активно оперирует образами жизни и смерти в тех фрагментах цикла, где присутствует анализ промышленного устроения выставки, сопровождающийся философскими размышлениями о характере взаимодействия между машиной и человеком в современном автору мире. 

Наконец, свои наблюдения над курьезами выставочной жизни, в том числе связанными с желанием нижегородцев – как представителей властей, так и обывателей – воспользоваться притоком людей в городе в корыстных целях, Горький также зачастую выстраивает с опорой на понятия, связанные с семантикой жизни и смерти.

Таким образом, Горький оперирует образами жизни и смерти, описывая и подвергая анализу самые разнообразные стороны ярмарочной действительности, активизируя различные стороны этих понятий в зависимости от вопроса, на решение или освещение которого нацелен фрагмент цикла.

 

Н.Н. Примочкина

(Москва)

Статья М. Горького «О русском крестьянстве»: проблематика, специфика жанра

Горькому с молодых лет было свойственно особое, негативно-недоверчивое отношение к русскому крестьянству, политический и духовный консерватизм которого мог помешать, по его мнению, осуществлению социалистических идеалов революции. В 1917—1921 гг. Горькому казалось, что именно русский «мужик» может погубить революцию и что сама революция неумолимо превращается в жестокую борьбу города и деревни, рабочих и интеллигенции с одной стороны и крестьянства с другой. Итогом мучительных размышлений писателя о судьбах родного народа и его роли в революции явилась художественно-публицистическая статья Горького «О русском крестьянстве» (1922), которая стала его первым крупным публичным выступлением в печати после отъезда в октябре 1921 г. из России в Германию. 

Горький был несправедлив, обвиняя в брошюре «О русском крестьянстве» деревню в том, что она «наживается» на голоде городских жителей, возлагая на нее ответственность за кровавый террор, грабежи, разруху и голод. «Жестокость форм революции, - писал он, - я объясняю исключительно жестокостью русского народа». Недооценка крестьянства, страх перед «собственником», отношение к частной собственности как самому страшному греху, источнику всех человеческих пороков, — все это сближало Горького с революционерами-радикалами. В этом вопросе он был радикальнее самого Ленина, видевшего в беднейшем крестьянстве своего союзника.

Частичная публикация статьи «О русском крестьянстве» за рубежом вызвала крайнее недовольство большевистского руководства и травлю писателя в советской прессе. Горький уже тогда понял, что в Россию хода его новому произведению не будет. Действительно, впервые полный текст статьи, после ее публикации в 1922 г. в Германии, был напечатан в России только через 80 лет, в 2003 г. 

 

А.В. Громова 

(Москва)

Максим Горький об Иване Новикове

В докладе на материале писем и литературной критики прослеживается отношение М. Горького к писателю И.А. Новикову, который писал пьесы, стихи и прозу. Реалистические традиции в его творчестве сочетались с символистскими умонастроениями. 

В 1903 г. Новиков обратился в издательство «Знание» с предложением издать свои рассказы, но М. Горький отклонил его, считая писателя «неопределившейся фигурой».

В 1912 г. очередной том Новикова вышел в Книгоиздательстве писателей в Москве. Горький откликнулся на него отрицательной рецензией, а в письмах выражал недовольство политикой издательства, прямо называя Новикова плохим писателем и ставя ему в упрек «неонародничество» и «литературность». 

Личное знакомство писателей произошло лишь в 1917–1918 гг., когда Новиков принимал участие в ряде горьковских проектов. Отношение к нему Горького оставалось сдержанным, хотя и менялось со временем. 

Так, в 1924 г. в письме к Ф.А. Брауну он назвал Новикова недостаточно интересным писателем, но в 1925 г. рекомендовал его как одного из потенциальных корреспондентов и авторов для задуманного в эмиграции А.Э. Коганом журнала русской культуры, а в 1928 г. в письме к Р. Роллану уже включил в число талантливых современных российских литераторов. Письмо Роллана было вызвано анонимно опубликованной в газете «Последние новости» жалобы на притеснения писателей в России. Горький стремился опровергнуть это утверждение фактами изданий не только классиков, но и современников, включая авторов «идеалистического» умонастроения, к которым отнес Новикова. В 1934 г. в письме к Л.Б. Каменеву Горький поддержал идею издать новиковский перевод Овидия, но издание не осуществилось.

Можно утверждать, что Горький не преодолел предубеждения против Новикова как писателя, не определившегося в сфере убеждений и эстетических предпочтений. При этом вопрос о степени творческого влияния Горького на Новикова остается открытым и требует изучения.

 

М.В. Яковлев 

(Орехово-Зуево)

Поэма М. Горького «Человек» в контексте духовных исканий Серебряного века

Доклад посвящен осмыслению поэмы М. Горького «Человек» 1903 г. Советское горьковедение по разным причинам осторожно обходило это произведение. В университетском и академическом литературоведении акцент обычно ставился на интерпретации пути Горького в сторону социалистического реализма. Идейно-художественный мир писателя осмыслялся по преимуществу в социальном и революционно-просветительском контексте. Однако очевидно, что система идей, переживаний, интуиций Горького формулирует и выражает несколько иную концепцию творчества и тип самосознающей личности. Мысли писателя сосредоточены на экзистенциальной проблематике и неорелигиозном откровении о Новом Человеке, новой художественной антропологии. Показательны созвучия названий произведений Л. Андреева «Жизнь Человека» 1907 г. и В. Маяковского «Человек» (1916–1917).  В произведении Горького развивается внутренний диалог с Ф. Ницше, В.В. Розановым, Л.Н. Толстым в общем споре с историческим церковным христианством. Видны параллели с символизмом, философией творчества и философией свободы Н.А. Бердяева. Антропологическая концепция поэмы М. Горького близка теософскому синтезу идей венка сонетов В. Брюсова «Светоч мысли» 1918 г., антропософским пророчествам и символам поэмы М. Волошина «Путями Каина» 1926 г., многолетним гностическим исканиям А. Белого. Эти и другие параллели позволяют интерпретировать произведение М. Горького в широком контексте духовных исканий Серебряного века.

 

Е.Р. Матевосян 

(Москва)

«Русская душа» и «всечеловеческая мечта»: Шаляпин в романе М. Горького «Жизнь Клима Самгина»

Федор Шаляпин стал одним из персонажей романа «Жизнь Клима Самгина», потому что олицетворял для Горького русскую душу и общечеловеческую мечту о лучшей доле. Присутствием в сюжете романа в качестве «реального человека» удостоились всего несколько культурных фигур российской действительности. 

Федор Шаляпин впервые появляется во второй части «Клима Самгина». Горький выстраивает его появление в романе постепенно, по нарастающей, изначально связывая образ Шаляпина с народом, с русской корневой жизнью, которая обоим была известна во всем её бытовом разнообразии и горькой правде. Поэтому сначала, как пролог, в романе упоминается народная песня «Дубинушка». Эта песня становится в романе неким камертоном эмоционального состояния общества и прежде всего, народа, простого трудового народа, чьё долготерпение начинало подходить к концу. Песня, как и сам Фёдор Шаляпин, вышла из глубин народных, выразила народную душу и покорила певца, по сути являющегося воплощением русской народной души. Постепенно, в романе, песня «Дубинушка» меняет, при исполнении, эмоциональную и вербальную интерпретацию: от покорного, усталого, обреченного исполнения рабочими, похожего на «панихидное пение на кладбище» ‒ до бунтовской песни, со злым озорством звучащей у грузчиков в порту, «возбуждающей тревожное чувство», характеризуя собой нарастающее народное недовольство и гнев. Апофеозом назревающей в России революционной ситуации становится финальный эпизод второй части романа. Именно здесь впервые появляется сам Шаляпин – певец, любимец всей России, ее голос, ее душа. В ресторане гостиницы «Метрополь» певец, встав на стол, исполняет «Дубинушку». 

 Появление в романе самого Шаляпина становится символом назревающей бури, олицетворением метаморфозы, происходящей с народом, с обществом и людьми, его составляющими. 

 

Т.Р. Гавриш

(Москва)

«Произведение большого дыхания…»: М. Горький о романе «Жизнь Клима Самгина» в интервью итальянской прессе 1926–1928 гг.

Сложную творческую историю романа М. Горького «Жизнь Клима Самгина» характеризует постоянное развитие его первоначального замысла, что стало результатом глубокого художественно-философского осмысления писателем изменяющегося социально-исторического контекста, происходившего параллельно работе над произведением. Во время пребывания в Сорренто Горький дал несколько интервью итальянской прессе (1926, 1927 и 1928 годы), которые были посвящены работе писателя над «Жизнью Клима Самгина». Это интервью «Максим Горький и его новый роман “Исследовательˮ» газете «Il Mezzogiorno» 23–24 марта 1926 г.; «Новый роман Горького» – «Corriere della Sera» 29 января 1927 г., перепечатанное «Il Giornale d’Italia» 30 января 1927 г. под заглавием «Горький пишет в Сорренто большой исторический роман»; «В соррентийском убежище Максима Горького. Разговор с писателем по поводу его нового романа “Сорок летˮ» – газете «Il Messaggero» 5 июня 1927 г. (его краткое содержание опубликовано «Corriere della Sera» 6 июня 1927 г.); «Шестидесятилетие Максима Горького» – газете «Il Messaggero» 30 марта 1928 г. В течение этих трех лет писатель создает первую (зима 1924–1925 или весна 1925 – конец июня 1926 гг.)  и вторую (лето 1926 – конец февраля 1928 гг.) части «Жизни Клима Самгина». В интервью писателя отразилось постепенное уточнение времени, места действия и масштаба произведения, его заглавие, объем и структура, психологический тип и сфера деятельности главного героя. 

 

Т.Д. Белова

(Саратов)

К проблеме прочтения прозы М. Горького советского периода: «Рассказы 1922–1924 годов», «Дело Артамоновых» и другие

Проблема прочтения горьковских произведений и дооктябрьского, и – особенно – советского периода, адекватно авторскому замыслу, в контексте мировоззренческих, этико-эстетических представлений писателя, остается, к сожалению, нерешенной до настоящего времени. 

М. Горький – борец за человека, был убежден в необходимости «этики в борьбе», настаивал: «истинных социалистов – нет и не может быть до той поры, пока не врастет в сознание этика, сильная, как религия на заре возникновения» (из письма к Р. Роллану от 25 января 1922 г.).

Несовпадение с «товарищами»-друзьями по этому и другим вопросам, повлекшее вынужденный отъезд писателя за границу в октябре 1921 г. – под предлогом «поправить здоровье», превратился в двенадцатилетнюю «негласную эмиграцию», где. Горький продолжал говорить о тех преградах на пути разрешения социокультурных задач, которые остались на родине после Октября. Призвав собратьев по цеху, посещавших Дом искусств, освоить выход в литературу через «черный ход», Горький по существу напоминал товарищам об иносказаниях, недоговоренностях, разного рода кодах и шифрах, как составных в выработке новой «объективной манеры письма», основанной на преемственности опыта отечественной классики, лермонтовского психологизма, щедринского эзопова языка.

Среди помех в осуществлении «важнейших целей» культурного строительства, по мысли писателя, наиболее опасными были засилие в сознании масс ложных идей, пассивного анархизма, затаенное желание вернуться назад, в «позорное прошлое», стремление «упростить» русскую жизнь, избавиться от всего «необыкновенного», от «выучки», т.е – от знаний, от интеллигенции, с чем автор «Отшельника» и «Рассказа о необыкновенном» до конца своих дней не мог согласиться. Смыслоемки изоморфные детали в поэтике образов таких типов: лицо хорька, тело ужа, «плюшевая голова», косоватый взгляд, широкий каблук сапога, похожий на лошадиное копыто и т.д., позволяющие раскрыть архетипическое в этих персонажах.

Рисуя образы «партийных» руководителей в «Караморе», «Жизни Клима Самгина», в очерке «Михаил Вилонов», Горький акцентирует внимание на изъяны в облике и поступках «мнимых революционеров», принявших идею социализма не сердцем и – не «навсегда», а – головой, и – «на время», людей с обиженным лицом, «кочегаров». Не менее опасны фанатики, люди «математически упрощенные», вообразившие «себя гораздо больше людями, чем … вообще – люди» обычного типа. 

Перед современным читателем, как и перед начинающим исследователем неизбежны вопросы: зачем и почему – автор «На дне» упорно обращается к теме странничества в «Отшельнике» и других произведениях? Почему писатель допускает «двойственность» в изображении «старого партийца» и предателя в рассказе «Карамора», в раскрытии характера и хода мыслей Якова Зыкова? Трагическое в рассказе, замыкающем цикл? Что общего в воспитании молодого человека в «Рассказе о герое» и в «Жизни Клима Самгина»; в чем отличие судеб Макарова и Клима Самгина? Эти и многие другие вопросы, побуждая читателя думать, искать ответы в тексте, напоминают, что важным подспорьем сегодня являются письма М. Горького, его концепция жизни и искусства, неразрывно связанного с действительностью.

 

М.А. Рогожин 

(Москва)

Соцреалистическое начало в романе М. Горького «Мать»: историческая ошибка или путь к спасению?

В докладе рассматривается вопрос об актуальности романа «Мать» М. Горького с позиции двух противоположных, на первый взгляд, начал: христианского и марксистского. Проанализированы надстроечно-базисные отношения, в которых находятся христианско-образные элементы формы и социологическое содержание. Доказано художественное и философское единство этих моментов, из чего сделан вывод, что изучать их необходимо неотрывно друг от друга.  Поставлен вопрос о необходимости изучения этого произведения в школьном курсе литературы в условиях реставрации капиталистической общественно-экономической формации в России и в мире. Отмечена схожесть происходящих в мире общественных процессов времени написания романа и современности. Утверждается актуальность исследования и повторной популяризации горьковского произведения – даже большая, чем в советское время, когда Горький был значительно популярнее, чем сегодня. Выражена мысль о том, что автор предлагает путь социальных преобразований, который в основном устроил бы представителей, казалось бы, противоположных лагерей и по закону единства и борьбы противоположностей снял бы противоречия между ними. 

 

М.М. Ожигова

(Москва) 

А.М. Горький и актуализация его творчества в оптике эстетики: «полемика» с И. Кантом в «Рассказе об одном романе»

В докладе анализируется творческий аспект влияния философии Иммануила Канта на творчество А.М. Горького, в частности, немецкого периода. Наследие Горького воспринимается через призму влияния И. Канта, что открывает точки соприкосновения и моменты антагонизма, отраженные не только в личной оценке Горького по отношению к Канту (что обнаруживается в переписке Горького с А.А. Богдановым, М.М. Пришвиным, А.К. Виноградовым, Л.Ф. Хинкуловой и другими), но и в художественных произведениях Горького. Частным случаем этого влияния оказывается текст «Рассказ об одном романе», который автором анализируется более подробно. Именно в этом тексте, написанном в берлинский период творчества Горького и опубликованном в журнале «Беседа», во многом проявилось несогласие Горького с некоторыми положениями философии Канта, касающимися природы творчества и эстетических суждений.

Неприятие некоторых аспектов философии Иммануила Канта связано не только с мировоззренческими расхождениями, с различием на понимание мира и человека и, соответственно, с разницей во взглядах на то, как человек должен развиваться в социуме. Это «отторжение» связано еще и с чисто теоретико-литературными понятиями, включающими творческую установку писателя, особенности его прозы и другие.

 

Д.С. Дзигаева

(Москва)

Музыкальные реплики в рассказах М. Горького

Музыка с раннего детства стала неотъемлемой частью жизни Алексея Максимовича Пешкова. С детства он слышал фольклорные напевы бабушки – это оказало большое влияние на будущее творчество М. Горького.  В 1895 г., работал фельетонистом в «Самарской газете», он писал о постановке «Фауста», о певцах и концертах, а в 1896 г. в «Нижегородском листке» вышли его статьи «О музыке на Всероссийской выставке», «Концерт В. Главача», «Общедоступные концерты». 

Музыкальные мотивы появляются на страницах многих произведений Горького, например, «На дне»,  «Макар Чудра», «Мать», «Два босяка», «Песня о слепых», «Тоска», «Исповедь», «Сказки об Италии» и др. Горький часто уже в названии произведения дает указание на мелодию или музыкальный жанр, например, «Песня» (1897), «Весенние мелодии» (1901), «Песнь о Буревестнике», «Музыка» (1913), «Как сложили песню» (1915). Музыка, появляясь на страницах произведений, становится движущей силой сюжета. Природа, животный мир – всё говорит музыкальным языком. Убедительный пример – рассказ «Весенние мелодии», красивая музыкальная метафора жизни. 

Автобиографический рассказ «Музыка» построен на музыкальных ассоциациях и образах. Роль музыки здесь значительно больше, чем просто форма выражения эпизода жизни. 

Рассказы «Как сложили песню» и «Тимка» связаны, прежде всего, народной песней. В первом рассказе Горький, собственно, подробно показывает, насколько велико значение песни в быту для русского человека и показывает творческий процесс склада этой самой песни, как сочиняли песню, прислушиваясь, однако, к окружающим звукам жизни вокруг. 

Образы двух простых деревенских женщин – кухарки Устиньи и горничной Маши, складывающих песню, не отвлекаясь при этом от работы, отражают причастность к музыкальной народности рассказа и любовь к родной земле. 

Рассмотрев лишь несколько рассказов, нетрудно убедиться в том, насколько важной была для Горького музыкальная составляющая творчества.